Элоиза читала, лежа на животе и перекинув босые ноги через подлокотник дивана.

– Ты один? – удивленно протянула она.

– Нет, нет. Эрик пока в машине. Билли вернулся?

– Да, он наверху, – сказала она, садясь.

Том пошел за Эриком, и они вернулись вместе. Он представил немца Элоизе, а также мадам Аннет, которая явилась из кухни.

– Не беспокойтесь, мадам, – сказал он последней, – я сам провожу гостя наверх.

Когда они поднялись в комнату, которую недавно занимал Фрэнк, Том быстро осмотрелся и убедился, что ничто не напоминает о ее вчерашнем обитателе.

– Я верно поступил, когда представил вас как Эрика Ланца? – спросил он.

Немец рассмеялся.

– Конечно, верно. Эрик Ланц – мое настоящее имя. Здесь его можно произносить без опаски, – сказал он и поставил оба чемоданчика на пол возле кровати.

– Ну и хорошо. Ванная рядом. Приведете себя в порядок – и прошу вниз, что‑нибудь выпьем перед ужином.

Том недоумевал, зачем понадобилось Ривзу просить его о ночлеге для Ланца. Утром с поездом в 9.15 тот собирался отбыть в Париж, он уверил Тома, что ему совсем не обязательно везти его на вокзал в Море, что он вполне может заказать такси. Том тоже собирался поутру ехать с Фрэнком в Париж на машине, но предпочел не сообщать об этом Эрику.

За кофе он вполуха слушал байки Эрика о Берлине, о том, как там весело, о том, что бары и прочие заведения открыты там ночи напролет. «Там попадаются такие разные, такие любопытные типы! – болтал тот. – К твоим услугам все, что пожелаешь, – никаких запретов. Туристов мало – все они по большей части засушенные иностранцы, приезжающие на одну из бесчисленных конференций. А пиво – какое там пиво!»

Эрик выпил кружку «Мютцига» – пива немецкого производства, которое продавалось в Море, и заявил, что оно лучше «Хейнекена».

– Хотя я предпочитаю «Пльзнер», прямо из бочки!

Элоиза, судя по всему, сразила Эрика наповал, и он стремился предстать перед нею в наивыгоднейшем свете. Том надеялся, что дело не дойдет до того, что он выложит при ней драгоценности. Хотя было бы забавно посмотреть на то, как он рассыплет перед ней камешки и тут же уберет, поскольку они ему не принадлежат...

Эрик переключился на новую тему: теперь он рассуждал о том, что, возможно, вскоре в Германии снова – впервые с догитлеровских времен – начнутся забастовки. Была в Эрике какая‑то излишняя суетливость. Дважды он вставал, подходил к клавесину и восторгался черно‑серой гаммой клавиш. Элоиза еле сдерживала зевоту; отказавшись от кофе, она извинилась и направилась к лестнице, перед уходом пожелав Эрику доброй ночи. Эрик не отрывал от нее глаз, словно был не прочь провести эту «добрую ночь» в ее постели. Чуть не упав, он стремительно вскочил на ноги и отвесил ей еще один поклон.

– Как дела у Ривза? – вежливо осведомился Том. – Живет все в той же квартире? – Он улыбнулся: когда в квартире Ривза взорвалась бомба, ни самого Ривза, ни его приходящей экономки Габи дома не оказалось.

– Да, все там же, и прислуживает ему все та же верная Габи. Она – чистое золото. Ничего не боится. Ну, и потом ей нравится Ривз. Он вносит в ее жизнь элемент непредсказуемости.

– Можно взглянуть на ваши камешки? – спросил Том. Он решил воспользоваться случаем для расширения своих познаний в минералогии.

– Отчего же – пожалуйста! – Эрик вскочил, с сожалением взглянув на опустевшую кофейную чашку и пустой бокал из‑под «драмбуйе».