– Прощай, – сказал он, и она повторила:

– Прощай…

– Береги себя. Береги парня. Может быть, на тебя теперь вся надежда…

Потом он повернулся и быстро пошел вверх, не оглядываясь.

Тропа вильнула направо, налево – и вдруг Светлана обнаружила себя буквально в самом центре военного лагеря. Слышалась английская речь, солдаты в зеленой форме месили грязь, а полковник Вильямс допытывался у замершего перед ним офицера: почему это он, полковник, должен чего‑то еще ждать? Тем более, что две совершенно штатские леди, одна из них с ребенком, невыносимо устали и замерзли во время этого чудовищного перехода… Но генерал Торренс… – пытался оправдаться офицер. И кроме того – ни одного дома, где могли бы…

– Так найдите! – вдруг закричал полковник. – Вы солдат или теплое говно?

Они стояли, белые, готовые то ли начать стрелять, то ли – вцепиться друг другу в глотки.

– Что происходит, господа? – голос настолько знаком, что нет сил оглянуться… – Полковник Вильямс? Боже мой, какими судь…

И – все. Светлана медленно поворачивается, и говорящий узнает ее.

– Так я оказался на суше, – Сайрус засмеялся. – И почти самым главным здесь, в армии. Неразбериха, какую невозможно вообразить… Ты хоть немного согрелась?

– Да, – Светлана блаженно откинулась на приподнятое изголовье складной походной кровати, где она лежала под тремя одеялами и еще с горячей бутылкой в ногах. Хозяйка дома дала ей длинный вязаный свитер, колючий, но очень теплый. Билли залез Сайрусу на плечо и теперь сидел там, гордый, как попугай. – Я совсем забыла, что бывает так тепло…

– Я отлучусь ненадолго, – сказал Сайрус. – Служба никуда не исчезла.

– Сай, – преодолевая что‑то колючее внутри себя, сказала Светлана. – Только не думай, что я ничего не говорю потому, что мне есть что скрывать. Мне нечего скрывать, а говорить я не должна потому, что… Эти слова не должны звучать. Еще ничего не кончилось…

– Да. Полковник просил не спрашивать тебя ни о чем. Наверное, ему лучше знать… – горечь он подавить не сумел.

– Я никогда не верила во всякую чертовщину… но тут – своими глазами…

– Не говори. Если нельзя – не говори.

– Ты же видел Олив…

– Да, – лицо Сайруса стало жестким. – Это имеет отношение?..

Светлана кивнула.

Он осторожно снял Билли с плеча, прижал на секунду, опустил на кровать:

– Иди к маме…

Встал и быстро вышел.

– Мы пошли на самые решительные меры, – Адлерберг помолчал и обвел взглядом собравшихся. – Как и ожидалось, действия эти привели к реальным результатам. Скажу сразу: мы получили гораздо больше, чем ожидали. На выбор: нам могут предоставить место для жительства здесь: на острове, уже обжитом, или на материке в заселяемых землях, – и нас могут вернуть назад. Относительно возвращения скажу сразу: нас там не ждут. Подозреваю, что мы даже станем объектами охоты…

– Забрать семью и вернуться сюда – это возможно? – спросил кто‑то – кажется, танкист, Адлерберг забыл его фамилию.

Встал Глеб.

– Принципиально возможно, – сказал он. – Но каждая такая операция потребует огромного труда и будет сопряжена с немалым риском – причем возрастающим – для вас и для меня.