– Вашей дерьмовой миссии, – дополнил Волкерт. Руки он как бы не заметил, взял под козырек и вышел.

В три минуты одиннадцатого полицейский наблюдатель условными значками отметил в тетради: «Вышли двое, свернули по улице направо. Один, кажется, в военной форме.» Итого… он пролистал в уме свои записи – за последние два часа дом покинули семь человек. Он взялся за ключ переносного телеграфа и начал отбивать донесение.

Он еще не закончил работу, а глаза уже уловили новую перемену обстановки.

В двух окнах первого этажа замерцало, просвечивая сквозь шторы, открытое пламя…

6

– На выбор, – сказал Глеб. – Можете числить себя пленником, можете – гостем и союзником. К вам лично я зла не питаю… а женщины – отходчивы…

Волкерт ничего не сказал. Он просто стоял, опираясь на леер, и смотрел, как проплывает мимо зеленый склон острова Виктори. Простым глазом видны были серые маковые зернышки пасущихся овец.

В небе когтились высокие легкие облака. Скоро ветер станет бодрее…

– В конце концов, вы даже не проиграли. И лучший в мире пловец утонет, оказавшись внезапно в центре моря. Трое, четверо суток можно продержаться на воде… Но кто упрекнет его, что он – не доплыл до берега?

– Я знаю, зачем вы меня взяли, – сказал Волкерт. – Чтобы я… разрядил мальчика. Но без Салли я не смогу…

– Ничего. Как‑нибудь справимся. Олив поможет. В конце концов, я ведь могу просто не подходить к нему близко. А на расстоянии – держу защиту.

– На вашем месте я бы отправил его отдельным судном, – сказал Волкерт.

– Ну уж нет, – засмеялся Глеб. – Скажите, Волкерт, – спросил он через некоторое время, – а в бытность ариманитом вы относились к своей пастве как к людям – или как к говорящим куклам?

– По‑разному, – сказал Волкерт, подумав. – Ведь кого мы подбирали? Шваль, отбросы. Сильные люди к нам не шли. А когда случаем попадали… Вашу Олив я глубоко зауважал, знаете ли.

– Понятно, – сказал Глеб.

Сайруса разбудило прикосновение. Он приподнялся, повернулся. Кто‑то стоял над ним, жестом веля молчать. Человек был весь в черном, лишь лицо чуть выделялось. В руке человек держал фонарь с темно‑синим стеклом, сквозь которое еле проглядывал овальный язычок керосинового огня.

Сайрус сел. Человек подал ему черную одежду, показал: надень. Это были легкие трикотажные штаны, свитер и шапочка‑маска. На ноги вместо огромных тюремных сапог Сайрус натянул шерстяные носки с пришитой войлочной подошвой.

Только в коридоре он проснулся окончательно.

Итак, это побег. Сердце забилось. Кто подстроил? А, неважно…

Место караульного пусто, ключи на столе…

Тот, кто пришел за ним, хорошо знал дорогу. Они куда‑то шли непонятными боковыми проходами, спускались по узким отвесным трапам. Потом беззвучно отворилась ржавая крышка квадратного лючка, и в лицо пахнуло морем. Волны прокатывались рядом. Сразу стало невозможно дышать. Проводник помог Сайрусу пролезть в лючок, скользнул следом сам. Он был маленький и ловкий.

Они оказались на галерее, опоясывающей корму. Здесь спутник опустил темное стекло фонаря и выкрутил фитиль. Стало необыкновенно светло. Потом он вновь поднял стекло и показал – вон туда. Под галереей поднималась и опускалась похожая на домашний шлепанец лодка. К ней свешивался конец.

– Вы первый, – прошептал спутник.

Сайрус скользнул вниз и понял, что обжег ладони. Какие пустяки…

Спутник оказался рядом через полминуты. Они начали тихо грести короткими веслами без уключин.