|
Не в деньгах счастье, м-р Троллер. Больше того, они губят душу. Вот, например, Гоген…» М-р Троллер улыбнулся: сразу видно, сказал он, что сеньор алькальд – истинный гуманист. Что ж, он ведь учитель. Д-р Искариот припомнил, что, если его не обманули, сеньор алькальд пишет стихи. Поэт скромно признался, что это правда. «А мы, – продолжал юрист, – мы люди простые, деловые, рабочие. На наш прозаический взгляд, 500 миллионов солей слагаются из 50 миллиардов сентаво». Увы, как это ни прискорбно ему, Искариоту, долг заплатить придется – или свет выключат.
– Этот американец – ба-альшая гадюка! – гневно бормотал алькальд в дверях. Столь четкое определение не воспрепятствовало тому, что воскресенье город встретил в полной тьме. Здесь и так не светло – день короткий, вечно идет снег, небо обложено, электричество приходится жечь круглые сутки – и все равно люди ощупью ходят по улице. Лишившись же жалких услад электроэнергии, Серро превратился в истинную шахту. Правда, ему не привыкать – до прибытия незабвенной рыжей бороды он ведь жил без света и никакого электричества не знал. Индейцы здесь мерли как мухи от непосильного труда. В испанские времена работать было очень опасно, да и при Республике рабочих рук сильно не хватало. Какиндейцев ни стерегли, они отсюда сбегали, и пришлось пожизненно запереть их под землей. Красноречивые ловцы разъезжали по округам, обольщая народ огромными заработками, и даже платили вперед. Соблазнившись водкой, отрезом на костюм, рубахой и – подумать! – ботинками, пеоны ловились хорошо, а в городе ныряли под землю и обратно не выныривали. Вооруженные часовые держали их насильно в сырости шахт. Они и жили там, и умирали, а если десятник иной раз вытаскивал кроточеловека на землю, тот сам просил, чтобы его возвратили во мрак. Они вынести не могли света! А добились одной поблажки: семьи их пустили к ним вниз, и жены, дети, даже собаки поселились под землей. Тысячи кроточеловеков работали, ели, плодились в подземных селеньях, обширных, как сам город. У них изменились глаза, и кротодети не верили в сказки о том, что, кроме факелов, есть какое-то другое солнце. Никто никогда не узнает, сколько там было народу. Они и похоронены не в городе, а еще ниже под землей. Ну а сейчас, в шестидесятом, было все же полегче. Мрак, в который м-р Троллер погрузил горожан, сказался в основном на распорядке дня. Изловить минуту для покупки хлеба стало почти невозможно, а сходить в парикмахерскую решались только смельчаки. Все блуждали наугад и натыкались друг на друга. Наглость м-ра Троллера помогла лишь низким душам: они били своих врагов и натягивали веревки, чтобы порадоваться падению ближнего, а для любителей чужого наступил золотой век. Воры правили городом, нищие жирели, и самые последние из них питались одними курами. Народ, себя не помнивший от злости, делился на две партии: одни ругали вовсю америкашек, другие злобно радовались, что скоро начнется заваруха. Ко второй партии примыкали парочки, по чьей вине мрак буквально трещал от поцелуев. Девицы шли за хлебом и приносили младенца. Парни благословляли Компанию. Неверные жены оставляли в постели мешок с картошкой вместо себя. Дурной характер м-ра Троллера навлек долгожданную кару на строгих отцов, постылых мужей и неугомонных мамаш. Напрасно мужья и отцы обрыскивали город – ветер здесь сильный и факелы не горят. Но до ярко освещенного обиталища м-ра Троллера не доходила благодарность бесчисленных сердец. Ровно через девять месяцев распря власть имущих резко подняла демографическую кривую, и счастливые парочки возмечтали было назвать новых жителей города именем Гарри. Однако Компания не сумела этим воспользоваться, хотя достаточно было разослать по распашонке или хотя бы по открытке с поздравлением. Но Каменный Дом не использовал случая, отношения не наладились, а, казалось бы, чего проще!
Глава двадцать седьмая, из которой любопытный читатель узнает без всяких затрат о беспечном Пис-писе
Злые языки – единственный городской архив – расходятся во мнениях. |
