— Каникулы же.

— А. Ну да, ну да. Тогда маме помоги. Хватит торчать за компьютером. Вечером гости будут.

— О! Дядя Ваграм?

— Обязательно. И еще анкл Баб.

— Вау! Ковбой-грохотун?

— Йес.

— Надо овощи порезать, — сказала Алиса.

— Чо? Овощи? А папа у нас для чего?

Никак не могу понять, откуда у нашего московского кролика взялось это сибирское «чо». Мода, чо ли?

— А папа у нас для другого. Он по делам уезжает.

Митрий возмутился.

— Почему это у всех дела, а у меня одни овощи?

— Надоело быть ребенком?

— Мамик! Не то слово!

— Эх, — сказала Алиса. — Поверь, папа с удовольствием резал бы сейчас овощи.

Она сказала сущую правду, но Митрий не поверил. Такое случается с детьми и политиками.

* * *

Как ни меняй историю, большая часть денег упрямо оседает у меньшинства. А это не может не приводить к стихийному недовольству.

Автомобильные погромы в Москве необычайно обычайны. Достается всем моделям — от кичливых «Майбахов» до несчастных «Жигулей». Я давно усвоил истину: если дорожишь железным другом, то, будь добр, держи его на платной стоянке.

Вот с этим в первопрестольной — полный порядок. Охрану нашей стоянки, например, возглавлял очень симпатичный вояка, подполковник в отставке и бывший астронавт.

— Как вам нынешняя жизнь, Григорий Михайлович? — спросил я.

Астронавт усмехнулся.

— Прошлая была забавнее.

Я перекрестился.

— Свят, свят. Неужто тоскуете?

— Тосковать не положено по уставу. А некоторые вещи вспоминаю даже с удовольствием. Например, вашу радиограмму об отправке «Синдбада».

— Это было инициативой Джефа.

— А ответственностью вашей. Машину будете забирать?

— Да.

— Распишитесь-ка, господин президент.

— Бросьте, Григорий Михайлович. Президентом я был всего двое суток, в другой жизни и на другой планете.

— Какая разница. Был, значит был. И точка. Чем плохо?

Чем плохо, чем плохо… я назвал только одну из причин.

— Знаете, когда теряешь власть, абстиненция получается. Вот что плохо.

— А. Меня однажды тоже с эскадрильи сняли. Так я чем спасался?

Я усмехнулся.

— Догадываюсь. Только времена были другие.

— Времена меняются, а порядки остаются. Все же распишитесь, Владимир Петрович.

И он протянул толстый «Паркер» с золотым пером. Помню, где-то такая ручка мне уже попадалась. Но где — не помню.

Я расписался и пошел к своей машине в самый дальний конец стоянки. Мимо длинной линейки лощеных «Лексусов», «Туарегов», «Кайенов».

По счастью, времена, когда я мог позволить себе самое дорогое авто, остались далеко позади. В дымке. За горизонтом. В прошлой жизни то есть. Теперь я владел лишь скромным видавшим виды «Фьюжном». Среди всех фордовских моделей по стоимости он уступал только совсем уж молодежной «Фиесте». Но ничего, ничего. Это ли беда?

Я открыл дверцу, и на сиденье тотчас просыпался ворох снега. Так была устроена крыша моего нового лимузина. Имелись у него и другие недостатки — передний свес цеплял бордюры, в багажник набивалась пыль, слишком жесткая подвеска передавала удары в корпус, а музыкальный центр воспринимал только древние CD-диски. Впрочем, на скорости больше девяноста километров в час музыку во «Фьюжике» не слишком-то и послушаешь, все забивает гул резины.