За несколько дней до званого обеда он зашел к Соне домой. И его опасения лишь усилились. Ее жилище — неказистая хижина, грубо сколоченная из листов фанеры разного цвета и размера — стояло в самом дальнем конце перрона. В десяти метрах от туннельной перегородки. В сорока метрах от общественной уборной. Запах оттуда ощущали многие жители станции, но возле дома Бойцовой он был силен особенно. Но самое интересное ждало внутри. Там не оказалось мебели. Совсем. Ни кровати, ни стола, ни стульев, только пара полок, прибитых к стенам. На них стояла нехитрая посуда: миска, кружка, пара ложек. На полу была расстелена циновка, покрытая выцветшим пледом. Свет в помещение проникал только через щели между листами фанеры.

— Да, согласна, дерьмовая хата, — вздохнула Соня. — Какую дали, в такой и живу. И тому рада была.

Хозяйка уселась в изголовье лежанки, сложив ноги по-турецки. Дима присел в ногах. От холода, исходившего от гранитных плит, циновка спасала хорошо, но назвать ее удобной и мягкой было сложно. Как Соня умудрялась много лет спать тут, Дима не понимал. Он решил, что при первой возможности достанет для Сони матрас.

— А ведь когда-то я жила, как ты. Может, даже лучше, — заговорила Бойцова мечтательно.

— Что-что? — встрепенулся молодой человек.

Соня заскрежетала зубами и шлепнула себя по губам.

— Ничего, — сухо отвечала она.

— Нет, Сонь, — Дима не желал так быстро сдаваться. — Сказала «А», говори и «Бэ». Где ты жила раньше?

Соня ничего не отвечала. Лицо ее застыло, словно маска, только глаза двигались — она упорно отводила взгляд. Дима придвинулся ближе.

— Сонь, я люблю тебя. Я хочу быть с тобой! — начал говорить юноша с жаром, прижимая к груди сжатые кулаки. — Но я не хочу, чтобы между нами были какие-то секреты.

— У каждого есть секреты, — процедила Соня, отворачиваясь и делая вид, что изучает пятно на потолке. — Я же к тебе не лезу.

— Да какие у меня секреты! Глупости не говори. А ты... А тебя я, мне кажется, вообще не знаю. Когда я смотрел на тебя со стороны, думал, что ты такая... Такая...

— Драчливая грубиянка? — вздохнула Бойцова.

— Нет. Нет, я не про это. Что ты простая девчонка, живешь как все. А теперь вижу: в тебе секретов, как в Питере мостов.

— Классное сравнение, — расплылась в улыбке девушка, — даже что-то поэтическое есть. Может, про Питер поговорим? Или про мосты?

Но Дима не дал подруге увести разговор в сторону.

— Нет уж. Мосты подождут. Пойми наконец: есть вещи, которые я имею право знать! Я хочу быть с тобой, Соня! Я не из тех, кому девушка на одну ночь нужна...

— Был бы ты таким, ничего бы у нас не вышло, — чуть слышно, с нежностью произнесла Соня. Протянула руку, чтобы погладить Диму по щеке, однако парень не резко, но решительно отодвинул ее ладонь.

— Но как, как мы будем дальше жить вместе, если между нами одни тайны? — воскликнул Дима, обхватив голову руками. — Ты с Молотом болтала, как со старым приятелем. Он тебе обрадовался, как сестре родной. Как такое может быть, если он к нам заглядывает раз в год на пару часов?!

Соня сжала кулаки и застонала. Дима понял: он на верном пути, он подобрался вплотную к одной из тайн, и отступать не собирался.

— Ага, попалась. А как ты сейчас со мной говоришь?

— Как? — часто-часто заморгала Соня.

— Правильно! Пра-виль-но, Сонюшка! Никаких «чё», «ваще» и «да пипец». Ни одного ругательства за десять минут! И я думаю, что это и есть твое настоящее лицо. Твоя истинная сущность. А все остальное — так, игра.