– К вам гость, дядя, – сказала Мэри Рестарик, входя.

По комнате расхаживал широкоплечий краснощекий старик с тяжелым подбородком, видимо очень раздражительный. Он тяжело шагнул им навстречу. За столом у него за спиной сидела девушка и разбирала письма и документы, низко наклоняя голову – темноволосую, гладко причесанную голову.

– Дядя Родди, это мосье Эркюль Пуаро, – сказала Мэри Рестарик.

Пуаро непринужденно сделал шаг вперед и заговорил еще более непринужденно:

– Сэр Родрик! С тех пор как я имел удовольствие познакомиться с вами, прошло немало лет, увы, немало. Нам придется возвратиться к дням последней войны. Последний раз, если не ошибаюсь, в Нормандии. Я помню прекрасно. Там были полковник Рейс, генерал Аберкромби и, да, маршал авиации сэр Эдмунд Коллингсби. Какие решения должны были мы принимать! И как сложно было обеспечивать военную тайну. Что же, теперь необходимость в секретности отпала. Мне вспоминается разоблачение вражеского шпиона, который так долго и искусно маскировался – вы, конечно, помните капитана Николсона.

– А, да, капитан Николсон, как же, как же! Проклятый мерзавец! Но его разоблачили.

– Меня вы, конечно, не помните. Эркюль Пуаро.

– Нет, нет! Разумеется, я вас помню. Да, риск был велик, очень велик. Вы ведь были представителем французов? С кем-то из них невозможно было ладить. Как бишь его фамилия? Но садитесь же, садитесь! Всегда приятно потолковать о старых временах.

– Я очень боялся, что вы не вспомните меня и моего коллегу мосье Жиро.

– Как же, как же! Прекрасно помню вас обоих. Да, это были дни, это были дни!

Девушка вышла из-за стола и вежливо придвинула кресло для Пуаро.

– Отлично, Соня, отлично, – сказал сэр Родрик. – Позвольте познакомить вас, – продолжал он, – с моей очаровательной малюткой-секретаршей. Благодаря ей все пошло как по маслу. Помогает мне, знаете ли. Приводит в порядок мои труды. Не понимаю, как я обходился без нее.

Пуаро галантно поклонился.

– Enchanté, мадемуазель, – прожурчал он.

Девушка пробормотала что-то невнятное. Она была миниатюрным созданием с коротко подстриженными черными волосами. И выглядела застенчивой. Ее синие глаза чаще оставались скромно потупленными, но теперь она улыбнулась своему нанимателю с робкой благодарностью, и он ласково потрепал ее по плечу.

– Просто не знаю, что бы я без нее делал, – сказал он. – Да, не знаю.

– Ну что вы! – возразила девушка. – От меня так мало толку! Я даже печатаю медленно.

– Вы, дорогая моя, печатаете достаточно быстро. И ведь вы моя память. Мои глаза, мои уши. И не только!

Она снова ему улыбнулась.

– Невольно вспоминаешь, – прожурчал Пуаро, – замечательные истории, ходившие тогда. Не знаю, содержали они преувеличения или нет. Вот, например, тот день, когда у вас украли автомобиль… – И он пустился в подробности.

Сэр Родрик пришел в восторг.

– Ха-ха-ха! Как же, как же! Да, пожалуй, кое-что и преувеличено. Но в целом так оно и было. Да-да, подумать только, что вы это помните, хотя столько воды утекло! Но я могу вам рассказать кое-что получше! – И он в свою очередь пустился в воспоминания.

Пуаро слушал, не скупясь на одобрительные восклицания, а под конец посмотрел на часы.

– Не смею больше отнимать у вас время, – сказал он. – Как вижу, вы заняты чем-то важным. Однако, оказавшись по соседству, я не мог удержаться, чтобы не засвидетельствовать вам мое почтение. Годы идут, но вы, как вижу, ни на йоту не утратили своей энергии, своей жизнерадостности.

– Пожалуй, что и так, пожалуй, что и так.