К счастью, утреннюю зарядку царица никогда не делала, спортом не занималась и посему очень скоро выдохлась и опустилась на устланный перьями пол. Вдоволь наплакавшись, она вытерла кружевным платочком опухшие глаза, подперла рукой мудру голову и впала в думку. И то верно: негоже государыне биться в истерике, будто простой бабе, бестолковой и беспомощной.

    Мудрая мысль не заставила себя долго ждать. Просветлев челом, Лебедь отряхнула с себя приставшие перышки и отправилась на встречу с Бабарихой.

    Крепкая старушка уже вполне оклемалась после ночного общения с ведьмой. Тем более что собственными глазами видела, как та утопла в пучине вод, на пару с этим курчавым выродком, невесть как появившимся на острове. По глубокому убеждению Бабарихи, ведьма утопшая была ничуть не опаснее ведьмы сожженной, и воспрянувшая духом бабулька с аппетитом уминала в своей горенке краюху черного хлеба с соленым огурцом.

    В дверь постучали, и громкий голос не терпящим возражений тоном объявил, что ее срочно требует государыня. Бабариха поперхнулась огурцом, отложила краюшку и, намотав платок по самые брови, с замирающим сердцем отправилась пред светлы очи царственной Лебедушки. Ох, и не к добру это неожиданное внимание к ее скромной персоне!

    Лебедь встретила ее ласково. Усадила на лавочку и сама присела напротив. От такой чести зубы у Бабарихи меленько застучали, она сползла с лавки и на всякий случай бухнулась царице в ноги. Так-то оно привычнее.

    -  Поднимись, бабушка, и не бойся. Может, еще родственницами с тобой сделаемся, - величественно кивнула Лебедь. - Правда, не совсем помню, как такое родство называется: мать бывшей жены моего будущего мужа является мне…

    -  Рабой верной до самой гробовой доски, - поспешно заверила ее Бабариха, гадая, не прознала ль прекрасная царица о ее планах стать вдовствующей тещей. Однако Лебедь благосклонно улыбнулась:

    -  Разумеется, разумеется. Ты присаживайся, чего кости-то зря ломать? - Она хлопнула в ладоши: - Принесите-ка нам сластей медовых и фруктов заморских!

    Бабариха опасливо поднялась с колен и примостилась на краешке скамьи.

    -  Ты уж, бабушка, скажи, как на духу, - склонилась к ней царица, - не серчаешь на меня случаем?

    «Всё знает, всё ведает!» - обмерла Бабариха, снова падая на пол и утыкаясь лбом в пушистый ковер:

    -  Помилуй, государыня! Как можно помыслить этакое?

    Лебедь раздраженно поморщилась.

    -  Да сядь ты уже, хватит гимнастикой заниматься. Я вот что имела в виду: не держишь ли обиды за то, что велела я заточить внучка твоего златокудрого в каменную башню, предать мукам безжалостным да казнить опосля смертию лютою?

    -  Этого разбойника? Что ты, матушка, так ему и надо, негодному! - почувствовала невероятное облегчение Бабариха. Кажется, разговор входил в безопасное русло.

    -  Надо же, - удивилась Лебедь, - а я думала, ты слезы горькие проливаешь. По родимой-то кровинушке…

    -  Проливаю, матушка, проливаю, как же без этого, - поняла свою промашку Бабариха и поспешно зашмыгала носом, отчего ее бородавка скорбно зашевелилась.

    -  Красивый был мальчик, - вздохнула Лебедь, искоса поглядывая на собеседницу.

    -  Ох, красивый! - согласилась Бабариха.

    -  Талантливый.