Когда он вернулся во дворец, на его столе лежало несколько писем, перехваченных на пути от Ковела к Скелтону и от Скелтона к его хозяину.

Как явствовало из писем, при дворе и в самом деле созревал заговор, имевший целью расторжение брака принца Оранского. Прежде всего заговорщики намеревались довести до сведения принцессы факты, свидетельствующие об измене ее супруга, а затем на примере обеих женщин доказать, что принц не может иметь детей. Оба корреспондента упоминали служанок принцессы – Анну Трелони и миссис Ленгфорд.

Ознакомившись с этой перепиской, Вильгельм послал за Ковелом.

Приведенный в его кабинет двумя стражниками и офицером дворцовой гвардии, прелат растерялся.

– Вы признаете свое участие в заговоре, направленном против меня? – ледяным голосом спросил Вильгельм.

Ковел увидел свои распечатанные письма, потупился и сказал, что действовал по наущению посла Скелтона, будучи не в состоянии противиться воле Его Величества.

– Пошел вон, – процедил Вильгельм. После его ухода он вызвал к себе Марию.

И вот она вошла, бледная от страха. Он несколько секунд молча смотрел на нее. Затем сказал:

– Как я понимаю, ты настолько глупа, что даже не подозреваешь, жертвой какого заговора стала по своей беспросветной глупости.

– Я… я, Вильгельм?

Сейчас перед ним стояла та Мария, которую он хорошо знал, – покорная, робкая, боявшаяся его.

– Да, ты. Твой отец решил выдать тебя за католика. Она вздрогнула.

– Но ведь я состою в браке с тобой, Вильгельм.

– Он желает, чтобы наш брак был расторгнут.

– Но как же я?..

Вильгельм поднял руку – давая понять, что он еще не все сказал.

– Ты проявила недопустимую слабость – поверила слухам, которые распускают обо мне, и таким образом оказалась в руках заговорщиков. Твой отец – человек коварный и жестокий. Забыла, какие кровавые расправы он учинил после Седжмура? На нем лежит вина за все трагедии, происходившие в Англии за последние несколько лет, но ему этого мало – он желает увеличить их число.

– Он вынужден защищать корону, Вильгельм.

– Так ты его оправдываешь?

– Он – мой отец.

– На твоем месте я бы постыдился называть его этим словом.

– Я знаю, он совершил множество ошибок. Но ведь дело не в нем, Вильгельм. Елизавета Вилльерс – твоя любовница, и это правда.

Его охватило тревожное чувство. Ее упорство и самолюбие проявлялись как раз в те моменты, когда ему казалось, что он полностью подчинил ее себе. Имея дело с ней, он никогда не мог быть абсолютно уверен в своих силах.

Поддавшись панике, он неожиданно для себя произнес:

– Она ничего не значит для меня.

– Вильгельм!

– Но…

Он не хотел слушать ее, тем более – позволить ей задавать вопросы, на которые ему пришлось бы отвечать. Уже сейчас в ее голосе он уловил торжествующие нотки. Она желала, чтобы все так и было – чтобы Елизавета и в самом деле ничего не значила для него. И она бы не остановилась на полпути.

– Послушай, – спешно сказал он, – неужели ты забыла, что ты – моя жена?

– Боюсь, Вильгельм, это ты забыл об этом.

– Ерунда, я всегда об этом помню.

Это была правда. Не ей ли предстояло унаследовать три короны, на которые он так рассчитывал?

– Мария, давай будем благоразумны.

– Что ты имеешь в виду, Вильгельм?

– Эта связь… я не очень дорожил ей.

– Значит, теперь с ней покончено?

– Я никогда не забуду, что ты – моя жена.