– Давно вы уже здесь? – спросил Перри и опустил глаза, привлеченный словами Ника. Без наушников Анна ничего не слышала. – Черт, да он наглец!

– Несколько недель, – ответила она. – Тестирую образцы почвы. Его вижу нечасто. А кто вы по специальности?

– Историк, – сказал он. – Он с кем-нибудь разговаривает?

– Он весьма сердитый молодой человек. Скучает по своим друзьям, по девушке, по свежему ветру в лицо.

Ник был высок ростом и несколько полноват, больничный халат, который его заставляли носить, отнимал все достоинство у его фигуры. К тому же его обстригли чуть ли не наголо.

– Я еще не видел всю комнату, – сказал Перри. – Вид сверху можно?

Полковник пощелкал кнопками и переключился на камеру, установленную на потолке.

На экране снова возникли койка, стул и размахивающий руками Ник. Вокруг парня, на расстоянии примерно шести футов от его ног, по белому керамическому полу шла кольцевая траншея, а он стоял посреди нее.

Траншея была шириной фута в три, не меньше. Ее края и внутренние стороны были неровными, точно обгрызенными. Под тонким настилом из белого кафеля Анна видела слои грязи, глины и камня. Между провалом и стеной сохранялась полоса пола, достаточно широкая, чтобы по ней можно было ходить.

– Мы не можем остановить этот процесс, – произнес Перри.

Анна и полковник покачали головами, хотя это был не вопрос.

– Но и ускорить его мы тоже не можем.

– Он умеет что-нибудь особенное? – спросила Анна. – Зачем он здесь?

– Он хорошо соображает, – отвечал полковник. – И еще он меня похоронит, это я знаю точно. Думаете, они там, наверху, докладываются мне, что ли? Не давайте ему мой телефон.

Гомес дал свой личный номер Анне в ее третью неделю на базе, чтобы она позвонила ему, как только у нее наметится прогресс, причем в любое время, хоть днем, хоть ночью.

– Но я только собираю информацию, – сказала Анна ему тогда, понимая, что ей следует притвориться смущенной. – Не знаю даже, пригодится она когда-нибудь или нет.

– Пригодится, – ответил он.

Сквозь окно наблюдения они смотрели на Перри, сгибавшегося под тяжестью защитного костюма. В углу в другом таком же костюме скучал солдат, он тоже смотрел.

– Разведи ноги, подними руки и попрыгай! – командовал Перри. – Звездочкой! Звездочкой!

Стоя на краю канавы, он смотрел вниз. Анна уже взяла образцы почвы оттуда и проверила их, заранее зная, что они окажутся обычной землей, неотличимой от земли из любого другого места.

– Ближе к траншее, пожалуйста, – продолжал Перри. – Подойди ко мне и встань напротив.

Из центра траншеи, с того пятачка, который они называли нуклеусом, с кислой миной смотрел на него Ник.

– А теперь побегай вокруг койки, – скомандовал Перри.

Ник послушно затрусил по внутреннему периметру траншеи. С каждым кругом он добавлял скорости, пока не разогнался настолько, что, оттолкнувшись, смог перескочить через канаву к двери.

Солдат тут же вскинул винтовку и прицелился. Анна напряглась. Она читала досье Ника и знала, что он проделывает такое уже не в первый раз.

– Хватит, Ник, – сказал Перри. Голос у него был спокойный.

Солдат сделал какое-то движение, винтовка в его руках щелкнула. Полковник зашипел. За стеклом Ник скорчил рожу и снова скакнул назад, к кровати.

– Я здесь с ума схожу, – закричал он. – Вы никуда меня не выпускаете, с друзьями видеться не даете!

– Рано или поздно он снова попытается, – сказал Гомес.