Высокая тень, крадучись, кошачьими шажками, двигалась к пруду. Призрачный свет фонаря искажал очертания этой фигуры, но видно было, что это рослый мужчина, широкоплечий и достаточно мощный.

Он подошёл к самой кромке обмелевшего пруда, нагнулся, закатал брюки, правый рукав и осторожно шагнул в мутную лужу.

— Внимание! — прошептал Лестрейд.

Пройдя несколько шагов, незнакомец наклонился, окунул руку в воду и начал шарить по дну, затем сделал ещё шаг, опять пошарил, потом шагнул в сторону.

Нагнувшись к самому уху Герберта Лайла, лорд Джон чуть слышно прошептал:

— Это не Гендон!

— Знаю, — ответил молодой сыщик. — Это, кажется... Ага!

В этот момент незнакомец выхватил из воды какой-то предмет, поднял, отряхивая с него воду и, спотыкаясь, точно охваченный внезапной дрожью, зашлёпал к берегу.

Резким толчком плеча Лестрейд распахнул раму. Внизу, на первом этаже, залился пронзительный полицейский свисток, и такой же свист ответил из-за дома.

Преступник весь съёжился. Но на один только миг. Затем он сунул свою находку в карман широкого пиджака и молниеносно выхватил из кармана револьвер.

— Руки вверх! Сдавайтесь! — раздался голос полицейского.

Бандит выстрелил в направлении голоса и метнулся к другому углу дома. Оттуда навстречу ему ударили лучи фонарей. Тогда он кинулся в пруд, помчался, вздымая фонтаны грязи, к противоположному берегу и уже хотел вломиться в кусты, окаймлявшие этот берег, но тут из кустов показались спрятанные там констебли, и беглец резко остановился. Он опять выстрелил, повернулся и огромными шагами ринулся прямо к дому. На ходу он потерял в грязи один из своих ботинков, однако даже не заметил этого и резко выскочил на берег. Из окна нижней комнаты уже бежали ему наперерез двое полицейских.

— Не стрелять! — загремел в окно Лестрейд. — Его надо живым взять! Живым!

Бандит подскочил к самому дому, увидел, что из-за другого угла тоже бегут полицейские, и вдруг с разбега ринулся к одному из нижних окон и громадным прыжком, прямо с места, влетел в него, осыпав газон под окнами целым дождём битого стекла.

— Ах, дьявол! — вырвалось у Лестрейда.

— На лестницу! Отрезать ему путь! — закричал Лайл. — Быстро!

И первым метнулся к двери.

С нижнего этажа донёсся женский визг, треск высаженной двери, грохот. Очевидно, вторжение преступника в чужую комнату обошлось без жертв, но не осталось незамеченным хозяевами.

На лестничной площадке было совершенно темно, однако констебль направил вниз луч своего потайного фонарика, и в этом луче мелькнула, промчавшись по нижней площадке, фигура с револьвером. Затем опять зазвенело разбитое стекло.

— На улицу выскочил! — крикнул Лестрейд. — Скорее все вниз!

Констебль и доктор кинулись вслед за маленьким сыщиком к лестнице. Лорд Джон уже собирался последовать за ними, но тут увидел, как Герберт Лайл пересёк площадку, промчался по небольшому коридорчику, отходившему от чёрной лестницы в боковое крыло дома, и, вскочив на подоконник узенького и низкого окна, согнувшись, коленом вышиб стекло из рамы.

— Куда вы?! Прямо ему под пули!

Джон понимал, что своим возгласом не удержит Лайла. Тот уже прыгнул.

— Ах ты, сумасшедший! — прошептал лорд Кромуэл и, больше не думая ни о чём, бросился вслед за сыщиком к разбитому окну.

Прежде чем прыгнуть, он успел увидеть пустынную улицу, освещённую далёким фонарём и слабым светом трёх-четырёх ещё не потушенных окон. По щербатой мостовой мчался высокий мужчина, полы его пиджака развевались, точно боевой плащ.