— Причина самоубийства?

— Напишите в рапорте, что за жестокое обращение с заключёнными вы пригрозили разжаловать Хью Баррета. Вам поверят — вы слывёте уникально принципиальным офицером. Напишите, что Баррет был вне себя от ярости и огорчения и пригрозил покончить с собой, чтобы доставить вам неприятности. А доктор Уинберг, я уверен, если вы очень его попросите, напишет заключение о том, что Баррет страдал психическим расстройством. Кстати, это будет недалеко от истины, если вообще не в точку.

— На всё это нужно время, — угрюмо пробурчал майор. — Времени уже и не час, а куда меньше. Я могу завтра сделать заявление.

— Нет, — непреклонно произнёс Холмс. — Сегодня, сейчас, во время смотра, или вам крышка. Я ухожу. И помните: я никогда не бросаю слов на ветер, майор.

Он вышел. Лойд рванулся было за ним, но за широко раскрывшейся дверью увидел столпившихся почти возле самого дома заключённых — их было человек двадцать.

«Предусмотрел!» — захлёбываясь бессильной злобой, подумал Лойд.

Через полчаса прозвучал второй удар гонга. Офицеры начали строить заключённых рядами перед комендантским домом. Затем, спустя ещё минут десять появился Гилмор в сопровождении лондонского комиссара — плотного, аккуратного моложавого мужчины.

Лойд прибежал к смотру последним, уже не пытаясь просушить совершенно мокрым платком свои блестящие от пота лоб и щёки и сжимая под мышкой кожаную папку, тоже мокрую и впопыхах даже не застёгнутую. В ней лежал наспех переписанный рапорт. Рапорт о неожиданном самоубийстве сержанта Хью Баррета. К нему прилагалась и справка доктора Уинберга, которую тот написал и заверил с откровенным удовольствием.

ГЛАВА 4

В этот вечер в хижине Шерлока и Джона царила полная тишина. Оба друга молча пили «пертский кофе», вслушиваясь в заунывную песню, доносившуюся от общего костра, смотрели, как подрагивает и покачивается язычок огня на носике светильника, и время от времени бросали друг на друга короткие, усталые взгляды. Обоим казалось, что со вчерашнего вечера до нынешнего прошёл, по крайней мере, месяц.

Наконец Джон Клей нарушил молчание.

— Ну и что ты будешь делать? — спросил он. Ждать, пока тебя придавит тачкой, засыплет оползень, укусит несуществующая в Австралии ядовитая змея?

Шерлок пожал плечами и ничего не ответил.

— Лойд и месяца не даст тебе прожить, — не унимался Клей. — Твоим обещаниям он не верит и боится, что ты ухитришься сообщить в Лондон о руднике, а кроме того, сама жажда мести заставит его тебя ухлопать.

— А ты не боишься, что и тебя со мной вместе? — негромко спросил Шерлок. — Мы слишком с тобой дружны. Он поймёт, что ты всё знаешь.

— Ну и что? — Клей усмехнулся. — У меня же пожизненное. А если я и убегу, так не полезу же с докладом к английским властям. Да и кто мне поверит? Нет, не нужен я ему, Лойду этому, и я — такой же вор, как и он.

— Нет! — резко возразил Шерлок Холмс. — Нет, ты не такой же. Ты не убивал людей.

— И то верно! — возликовал Джони. — А я и забыл! И всё же повторяю вопрос: что ты будешь теперь делать, а, Шерлок? Неужели ты дашь себя задавить, как таракана? Ты?

— Вот это мне и противно, — усмехнулся Шерлок, и на миг его глаза блеснули. — Если бы просто погибнуть. Я всегда знал, что могу умереть не своей смертью. Но чтоб меня, как барана на бойне... Гадость!

Он отвернулся и несколько мгновений судорожно стискивал в кулаке звенья цепи. Потом разжал пальцы и повернулся к своему товарищу.