|
Патриция слегка поеживалась, - Вам холодно? - спросил я. Подняв плечи, она спрятала руки в рукава мехового жакета: - Сейчас пройдет. Там было довольно жарко. - Вы слишком легко одеты, - сказал я. - По вечерам еще холодно. Она покачала головой: - Не люблю тяжелую одежду. Хочется, чтобы стало, наконец, тепло. Не выношу холода. Особенно в городе. - В кадилляке тепло, - сказал я. - У меня на всякий случай припасен плед. Я помог ей сесть в машину и укрыл ее колени пледом. Она подтянула его выше: - Вот замечательно! Вот и чудесно. А холод нагоняет тоску. - Не только холод. - Я сел за руль. - Покатаемся немного? Она кивнула: - Охотно. - Куда поедем? - Просто так, поедем медленно по улицам. ВсT равно куда. - Хорошо. Я запустил мотор, и мы медленно и бесцельно поехали по городу. Было время самого оживленного вечернего движения. Мотор работал совсем тихо, и мы почти бесшумно двигались в потоке машин. Казалось, что наш кадилляк - корабль, неслышно скользящий по пестрым каналам жизни. Проплывали улицы, ярко освещенные подъезды, огни домов, ряды фонарей, сладостная, мягкая взволнованность вечернего бытия, нежная лихорадка озаренной ночи, и над всем этим, между краями крыш, свинцово-серое большое небо, на которое город отбрасывал свое зарево. Девушка сидела молча рядом со мной; свет и тени, проникавшие сквозь стекло, скользили по ее лицу. Иногда я посматривал на нее; я снова вспомнил тот вечер, когда впервые увидел ее. Лицо ее стало серьезнее, оно казалось мне более чужим, чем за ужином, но очень красивым; это лицо еще тогда поразило меня и не давало больше покоя. Было в нем что-то от таинственной тишины, которая свойственна природе - деревьям, облакам, животным, - а иногда женщине. x x x Мы ехали по тихим загородным улицам. Ветер усилился, и казалось, что он гонит ночь перед собой. Вокруг большой площади стояли небольшие дома, уснувшие в маленьких садиках. Я остановил машину. Патриция Хольман потянулась, словно просыпаясь. - Как хорошо, - сказала она. - Будь у меня машина, я бы каждый вечер совершала на ней медленные прогулки. ВсT кажется совсем неправдоподобным, когда так бесшумно скользишь по улицам. ВсT наяву, и в то> же время - как во сне. Тогда по вечерам никто, пожалуй, и не нужен... Я достал пачку сигарет: - А ведь вообще вечером хочется, чтобы кто-нибудь был рядом, правда? Она кивнула: - Вечером, да... Когда наступает темнота... Странная это вещь. Я распечатал пачку: - Американские сигареты. Они вам нравятся? - Да, больше других. Я дал ей огня. Теплое и близкое пламя спички осветило на мгновение ее лицо и мои руки, и мне вдруг пришла в голову безумная мысль, будто мы давно уже принадлежим друг другу. Я опустил стекло, чтобы вытянуло дым. - Хотите немного поводить? - спросил я. - Это вам доставит удовольствие. Она повернулась ко мне: - Конечно, хочу; только я не умею. - Совсем не умеете? - Нет. Меня никогда не учили. В этом я усмотрел какой-то шанс для себя. - Биндинг мог бы давным-давно обучить вас, - сказал я. Она рассмеялась: - Биндинг слишком влюблен в свою машину. |
