Он наклонился над нею, посмотрел на нее. И осторожным поцелуем коснулся ее волос.

Потом вернулся в первую из комнат, тщательно запер дверь во вторую и зажег свет.

— Минутку, ребятки! — крикнул он. — Вам так не терпится получить свое?.. Знаете ведь, что перед вами сам Люпэн?.. Погодите, сейчас получите!

Говоря это, он развернул ширму, чтобы скрыть диван, на котором перед тем лежала Долорес, и набросал на него одеяла и платья.

Дверь была готова разлететься в щепки под ударами нападающих.

— Да, да, я к вам спешу! Вы готовы? Ну, кто первый, дорогие господа?

Он быстро повернул ключ и выдернул засов.

Угрозы, крики, столпотворение злобных скотов в проеме распахнутой двери… Ни один не смел ворваться. Готовые ринуться на Люпэна, они топтались на месте, охваченные беспокойством и страхом…

Именно это он предусмотрел.

Стоя в середине комнаты, при полном свете люстры, с протянутой к ним рукой, он держал большую пачку банковских билетов, которые, пересчитывая на виду, разделил на семь равных долей. И спокойно заявил:

— Три тысячи франков премии каждому, кто отправит Люпэна к праотцам? Это вам обещали? Вот здесь — вдвое больше.

Он положил стопки купюр на столик перед бандитами.

— Сказки! — заорал Старьевщик. — Он хочет выиграть время! Стреляйте в него! Стреляйте!

Он поднял руку. Сообщники его удержали.

Люпэн тем временем продолжал:

— Разумеется, это не может изменить ваших планов. Вы пришли, во-первых, чтобы похитить госпожу Кессельбах. Во-вторых, и попутно — чтобы стибрить ее драгоценности. И я не стал бы, конечно, противиться таким благородным намерениям.

— Ну вот! Куда ты гнешь? — буркнул Старьевщик, невольно слушавший тоже.

— Ах, ах! Ты заинтересован, Старьевщик? Входи же, старина… Входите все… На вершине лестницы гуляют сквозняки, и птенчики, вроде вас, рискуют схватить насморк… Что, боитесь? Но ведь я один… Смелее, ягнятки!

Они вошли в помещение, заинтригованные и недоверчивые.

— Притвори дверь, Старьевщик, так нам будет уютнее. Спасибо, толстяк. Ага, по ходу дела, вижу, банкноты испарились… Стало быть, мы договорились. Как и полагается честным людям.

— А после?

— После? Конечно, поскольку мы теперь компаньоны…

— Компаньоны!

— Бог мой! Разве вы не взяли мои деньги? Будем работать вместе, толстяк, и вместе мы теперь сделаем намеченное дело; первое — похитим молодую особу. Второе — заберем побрякушки.

Старьевщик осклабился:

— Ты больше не нужен.

— Да нужен, толстяк.

— Для чего?

— Чтобы добраться до драгоценных побрякушек. Вы не знаете, где тайник, в котором они лежат; а мне это известно.

— Мы его найдем сами.

— Завтра. Или послезавтра. Или, скорее, никогда.

— Тогда пой. Чего тебе надо?

— Поделить драгоценности.

— Почему же ты не забрал все, если знаешь, где они?

— Не смог открыть сам. Там секретный замок. Вы должны будете мне помочь.

Старьевщик заколебался.

— Разделить… Разделить… Несколько камешков, может быть, да медяшек…

— Болван! Там больше, чем на миллион!

Банда дрогнула, услышав цифру.

— Хорошо, — сказал Старьевщик. — Но если Кессельбахша смоется? Она там, в другой комнате, не так ли?

Люпэн на мгновение отодвинул часть ширмы, приоткрыв нагромождение платьев и одеял, которое приготовил на диване.

— Она здесь.