Этот тип в смокинге напоминал ворона.
Над дверью вспыхнула красная лампочка.
— Проводи меня до сцены! — попросила Виолетта.
Она кивнула на прощанье своим приятелям и взяла меня под руку.
— Я из газет узнала, что ты здесь, — сказала она.
— Завтра вечером улетаю, — сказал я.
— Жаль! — вздохнула она. — Через неделю я повторю свой концерт, и ты бы смог опять услышать Брильянтный вальс.
— Как-нибудь в другой раз! — сказал я.
— Да, конечно! — согласилась она.
Она была веселая, и я подумал: «Черт возьми, может, ей тоже кажется, что я — такой как я есть сейчас — это не я, а мой старший брат?
Это предположение (насчет несуществующего брата) меня не очень задело, однако же и не воодушевило.
У лесенки, которая вела на сцену, Виолетта остановилась и сказала:
— Жди меня завтра около одиннадцати перед бассейном у парка Тюильри. Ты знаешь, где это?
Я успел побывать в Лувре и потому ответил, что знаю.
— У меня для тебя есть изумительный сюрприз! — улыбнулась она поощрительно и слегка сжала мне руку.
Этот интимный жест возродил в моей душе недавнюю полупечаль.
Перед гостиницей я встретил Васю Ефремова из советской делегации. Он был в черном костюме.
Мы с ним были знакомы со студенческих лет, и потому я спросил его панибратски:
— Ты что — на банкет собрался?
— Откровенно говоря, — сказал Вася, пожимая плечами, — не люблю я их!
— Умные тосты и скучные разговоры с незнакомцами, сидящими рядом? — поддел я.
— Именно! — вздохнул Вася. — Терпеть не могу.
— Я тоже. И потому решил не идти.
— Ты это серьезно?
— Серьезно!
— Молодец! — Вася улыбнулся.
— А может, съездим в Булонский лес, а потом посидим в каком-нибудь кабачке, хочешь?
— Что ж, пожалуй, я не прочь прогуляться. Ты мой друг, и я не могу оставить тебя одного! — сказал Вася и протянул мне руку.
Мы около часа побродили по аллеям, вспомнили старика Мопассана, а потом отыскали неподалеку небольшой ресторанчик и засиделись там до полуночи.
Не помню, чтобы меня когда-нибудь тянуло напиться, я никогда не был охотником до спиртного, но в тот вечер я, кажется, переборщил.
На другой день я нарочито оделся как можно небрежнее, вместо рубашки с галстуком надел водолазку и, испытывая невольную дрожь при мысли об «изумительном сюрпризе», который меня ждал, отправился по бульвару Елисейских полей к парку Тюильри. Я пересек площадь Согласия и вскоре очутился перед бассейном, за которым тянулась километровая аллея. Часы показывали половину десятого. Вот тебе и на! Несмотря на свои страхи, я явился на свиданье за полчаса до назначенного времени!
Ничего не поделаешь. Я погулял по аллее, потом остановился перед бассейном и стал смотреть на площадь, за которой открывалась изумительная перспектива замыкаемая Триумфальной аркой. Было около одиннадцати, когда я увидел Виолетту, идущую со стороны улицы Риволи. Боже мой, на ней было белое платье в синюю горошинку, какое она носила летом пятнадцать лет назад! Что ж, это было весьма мило с ее стороны, и если в этом и состоял сюрприз, то я готов был благословлять бога: воскресшее приятное воспоминание — почти всегда праздник. Но, несмотря на это платье, проклятое чувство, будто я вижу ее сестру, охватило меня с прежней силой.
Как бы то ни было, мы поцеловались в губы.
Потом пошли в ближайшее летнее кафе, уселись на плетеные стулья за плетеный столик и я заказал два коньяка. |