– Однако, вами не предложено никаких конкретных механизмов таких превращений, – парировал генерал. – Так что рассуждать о том, что и как мы должны были заметить – довольно бесплодное занятие.

– Я ожидал, – Кай повернулся к генералу, – что подобное предположение будет сделано. На мой взгляд, в нем есть только одно противоречие: Посол сознательно воздерживался от разглашения информации о обнаруженных им фактах того, что профессор Мартинес окрестила "молекулярной мимикрией". Взял слово с исследователей, к которым обращался. Только дневнику доверял свои наблюдения. Посол стремился восстановить мир между Колонией и Лесом. Посол был "своим" для всех вождей лесных племен. Там, на Земле он позволял себе лишь иносказательно говорить о том, что знал. "Пока там люди расстреливают аборигенов, – говорил он о событиях на Гринзее, – а скоро люди начнут расстреливать людей..." Когда мне передали эти его слова, я понял их несколько иначе... Впрочем, Посол на то и был дипломатом, чтобы придавать словам несколько разных смыслов одновременно... Единственным способом для предполагаемых "оборотней" надолго сохранять свой тайный статус было бы поддерживать такого дипломата, а вовсе не уничтожать его...

– Так что же предполагаете _в_ы_? – осведомился генерал.

– Я не строю гипотез. Надо узнать хотя бы несколько ответов на

вопросы, которыми я не стану утомлять ваше внимание, господа. Единственное, что я предлагаю – это действовать в дальнейшем, учитывая то, что мы узнали о природе аборигенов, благодаря инициативе Посла Окамы. И о самой этой инициативе. Это всего лишь обстоятельства, открывшиеся в ходе расследования, которые Комиссия не сочла возможным сохранять в тайне, учитывая развитие событий на Планете... Та версия, что предположена вами, генерал, совсем не лишена логики, и поиск "оборотней", если вы действительно его предпримете, может и принести результаты. Но скорее усилит паранойю, которой, простите меня, Президент, охвачен Периметр. Комиссия же с вашего позволения, займется своим непосредственным делом.

– То‑есть, пока по‑прежнему будете кого‑то ловить и кого‑то допрашивать... – скорее констатировал, чем спросил Президент.

– Пока у нас есть и кого ловить, и кого допрашивать... – подтвердил Кай.

– Вы ничего этим не добьетесь... Не будет ничего хорошего, если вы приведете меня к Колдуну этак‑вот – связанным... – как всегда невыразительно, только на этот раз слегка придушенно заметил Хмырь.

– Ты уж молчи, сука! – сурово оборвал его Шишел. Два раза в ловушки меня норовил завести, а теперь еще и в яму эту с Синей Гнилью... Ты у меня, гнида больше не побалуешь... А теперь пищи этим вашим условным писком. И без фокусов! – глушитель "кольта" уперся в основание черепа далеко не добровольного проводника.

Хмырь, выдержав небольшую паузу, послушно запищал пещерным тараканом, после чего оба притаившихся в заросшей псевдопапоротником лощине путника замерли, прислушиваясь к звукам, заполнявшим окруживший их громадный объем погружающегося в вечерние сумерки Леса.

Трудно сказать, какая именно последовательность звуков, отфильтрованная слухом проводника из этой тихой какофонии оказалась ответным сигналом Гохо, но спустя минут семь – восемь тот кивнул Шаленому:

– Гохо появится сейчас. Не надо пугаться. Все‑таки, развязали бы вы меня, Шишел... А то Колдун со стороны приглядится и с нами связываться не станет...

– Ладно... – Шишел аккуратно освободил локти и колени спутника от крепких веревочных петель. – Но, смотри... Если спугнешь Колдуна...

Еще минут двадцать они сидели в сгущавшемся зыбком полумраке – Хмырь, растирая затекшие после веревки руки, а Шаленый – незаметно придерживая наготове свою "пушку" и напряженно зыркая зло выкаченным глазом по сторонам.