– Мы говорили об аборигенах...

– А как вы мыслите себе исследования биологии аборигенов? Ни один из

них не даст вам добровольно кровь, лимфу, точнее, на анализ. И уж ни в коем случае не допустит, чтобы нам, варварам, с их точки зрения, достались на растерзание тела умерших или... убитых.

– Но ведь время от времени такой материал попадает вам в руки? И многие аборигены все еще сотрудничают с людьми...

– Опыты на аборигенах, даже с их согласия, строжайше запрещены. И я считаю, что это правильно. Неизвестно, к чему это может привести в сложившейся психологической атмосфере... В конце концов, академические проблемы могут подождать. В этом я, как ни странно, согласна с Советником Лэшли.

– Я рассчитываю встретиться с этим джентльменом. Ведь это он курирует все вопросы, связанные с проблемой аборигенов?

– О, да! Он сам ее и создал, эту проблему!

– Но...

– Не буду забивать вам голову политическими сплетнями. Познакомитесь

с этим типом и многое поймете сами. Остается только пожалеть, что он имеет такое влияние на Президента и Парламент...

– Я бы хотел уяснить вот что, мисс... Там, в подземном лазарете аборигенов – вы в курсе дела – я обратил внимание на то, что практически все медикаментозные средства и м‑м... и все материалы, использовавшиеся для оказания помощи, за исключением экзотики вроде разноцветной плесени, это – типовая земная фармакология и санитария. Неужели аборигены так близки к нам биологически? Я позволил себе прихватить образцы... Сыворотка для переливания... А это – кровь. Там было много крови... И еще – образцы тканей... Их... владельцы были уже мертвы...

– И вам... разрешили?

– Я... – Следователь замялся, – не испрашивал разрешения. Но мне

никто ничего и не запрещал... Я нарушил местные законы?

– Вы сильно рисковали... Практически, ваш опыт уникален... Даже Олафсена аборигены не допускали к своим больным. Но тогда не было войны и потока раненых... Нет, я думаю, что вы ничего не нарушили. По крайней мере я не стану подавать рапорт по инстанции. Только не афишируйте ваши действия. Ваши материалы немедленно пойдут в дело. Такая возможность представляется редко... Но какая помощь может быть мною оказана э‑э... следствию?

– Меня интересует степень биологической близости аборигенов и людей. С одной стороны. И аборигенов и иных представителей местной фауны – с другой.

– Вот как?

Профессор Мартинес удивленно воззрилась на Следователя. Тень догадки

мелькнула в этом ее взгляде. Но они ничего не сказали друг другу больше.

– Мне кажется, вы недооцениваете серьезность того, о чем идет речь... – капитан дель Рей выпрямился в кресле и решительно взял в "замок" свои пальцы.

– Простите, мне надо... принять лекарство. Я на минуту выйду... – лейтенант Брюс выглядел действительно неважно.

– Пожалуйста. И подумайте о том, что я вам сказал.

Лейтенант лекарства пить не стал. Пройдя десяток метров по коридору

полицейского управления, он зашел в сверкающий кафелем туалет и, убедившись, что находится в полном одиночестве, отцепил от пояса блок связи и набрал номер, ютившийся в самом укромном уголке его памяти. Экранчик аппарата почти сразу высветил физиономию его собеседника.

Господин Сванидзе был как всегда безупречно выбрит и абсолютно спокоен.

– У тебя проблемы, Айвор? – левая бровь почетного председателя гильдии адвокатов Колонии чуть приподнялась. – Мы, кажется, уже обсудили с тобой все варианты...

– Этот парень из контрразведки очень настырен. Очень. Постарайся войти в мое положение: я не могу отделаться от него общими словами.