– Теряю терпение, – расстроился дядя.

– Зря, – насупился глава тайной канцелярии, втягивая шею в плечи. – Император велит считать защитницу и Константина союзниками!

– Чего?

– Они изменники! – холодно сказал Сыч.

– Хорош тролля валять! – не выдержал Оливье.

– Посажу!

– Что, пустозвон пернатый! – взревел дядя. – Решил отвертеться от спора?

– Спорили праведники, где совесть хоронить, – расстроился глава тайной канцелярии. – Окститесь, задержанный.

– Не выйдет! – закричал Оливье, наступая на Сыча. – Я создал для тебя Семисветское жаркое под лимонно-чесночным соусом. Ты бурчал, что сам бы поставил мешок риса-сырца тому, кто откроет луч радужного моста. Бурчал?

– Пожалуй, – вяло согласился Сыч. – Константин ещё сидел на троне…

– Я словил тебя на слове, – перебил дядя. – Мы завязали узел благородного спора и ударили по рукам! Так? – не отставал он, нависая над столом.

– Вроде.

– Ага! – взревел дядя и протянул руку.

Сыч моргнул и нехотя подал свою. На ладонях вспыхнули синие нити, закрутились, заплелись в верёвку и связали руки у запястий.

– То-то же, – кивнул Оливье. – Гони мешок?

Глава тайной канцелярии поджал к груди скрюченный кулак и злобно заклекотал, раздражённо вертя подбородком.

– Поглотитель тебя подери, Оливье. Снесу я тебе мешок сырца что ли?

– Спор есть спор, – пожал плечами дядя, присаживаясь к письменному столу.

– Короли коронуются, и низложатся... – опустив глаза, начал Сыч.

– А сырец растёт в цене! – довольно гаркнул Оливье.

– Чего надо? – нахохлившись, проворчал Сыч.

– Мешок сырца.

Глава тайной канцелярии потёр лицо руками и, надев подобие улыбки, погрозил дяде пальцем.

– Ты послал знак синей звезды. Я встретил. Сырца у меня нет. Деньги ты не возьмёшь. Выходит, у тебя есть желание, которое я, скрепя сердцем, выполню.

– Ты самый скучный живодёр на свете, – вздохнул Оливье.

– Выкладывай, задержанный, – нахмурился Сыч.

– Не выйдет благого дела, – простонал дядя. – Из мешка риса я хотел устроить Пир на весь мир.

Глава тайной канцелярии перегнулся через стол.

– Обезьянам будешь в уши лить! – каркнул он.

– Что штиль, что качка, – расстроился Оливье и, мучительно всматриваясь в руку, начал загибать пальцы. – Первое, арестуешь меня со всеми положенными заклятьями и охранными чарами. Чтоб на тридцать миров прокатилось, опальный мастер в Благограде. Не прыгай от счастья! В тот же миг выпустишь под залог. Оплатишь сам!

Сыч равнодушно кивнул.

– Второе, после вечернего отлива мой корабль должен стоять у причала большой арены.

Глава тайной канцелярии скривился, но согласно опустил подбородок.

– Третье, два… – Оливье оглянулся на нас. – Три билета на завтрашний виктатлон.

– Всё? – натужно прокряхтел Сыч.

– Пооо-чтииии, – протянул дядя.

Глава тайной канцелярии поджал губы, настороженно лупая глазами. Дядя с наслаждением похыкал, потёр руки, почесал бок, и, побарабанив пальцами по столу, задумчиво добавил:

– Пусть те двое орко-гвардейца подбросят нас к банку.

Напряженное лицо Сыча разгладилось.

– Да будет так!

Он протянул руку, и Оливье пожал её. Блестящая синяя верёвка развязалась, распушилась на отдельные нитки и исчезла, но дядя всё равно яростно тряс руку главы тайной канцелярии.