Оливье прислонился спиной к мачте:

– Как сюда попал?

– Я привёл в замок отравителя. Команда отреклась от меня, – Чича опустил голову. – Чтобы смыть позор, я пошёл на штурм.

– Я так и думал, – зевнул дядя.

– Сдохнуть хотел! – горько вымолвил боцман. – В парус поймало. Ждал смерти, но гремлин пощадил. Теперь, как он, принадлежу кораблю и его капитану.

– Благородно, – проворчал Оливье. – Разберусь с тобой позже. Грузись в трюм и не высовывайся.

– Так точно.

Летучий обезьян опустив крылья, побрёл прочь, а я повернулся к дяде.

– Что лупишься, у нас с тобой дело. А ты! – Оливье махнул на архивариуса. – Вали за боцманом.

Мровкуб поклонился и припустил за Чичей.

– А перья настоящие или начарованные? Как говорил погонщик с летающих городов: «Мясо одно, только шкуры разные…».

Дядя обнял меня за плечо.

– Ты на макака не смотри. Они как мальки придонные, живут по-своему. Если потерял честь, складывай крылья и об землю! – он звонко стукнул кулаком по ладони.

– Зачем? – удивился я.

– Для них достоинство важнее жизни, – скривился Оливье.

– Без чести жить нельзя, – поддакнул Евлампий.

 Дядя наклонился ко мне.

– Если тащиться за предрассудками, век будет недолог. А я хочу жить долго-долго, и не важно кого придётся утопить.

– Так нельзя, – возмутился голем.

– Ты считаешь? – наигранно захлопал глазами Оливье. – Скажи это Сычу.

– Причем здесь тайная канцелярия? – не понял я.

– Притом, по башке щитом! Видел его глаза?

– О чём вы? – уточнил Евлампий.

– Это тайна, – прошептал дядя. – Но я обещал открыть наследнику все секреты. Поэтому, только между нами.

Он крепче сжал моё плечо.

– Когда Сыч был студиозусом, его еще не звали Сыч. Не знаю его истинного имени. Он от него отрёкся.

– Почему? – не выдержал голем.

– По златому кочану! Из-за магии, конечно. Он учился перевоплощениям…

– Он волшебник? – удивился я.

– Нет! – проворчал Оливье. – Ярмарочный зазывала!

Я невольно залился румянцем. Глупо думать, что в тридцати мирах главой тайной канцелярии может стать блёклый.

Дядя выдержал паузу, недовольно зыркнув на меня:

– Решил блеснуть на выпускном балу и обернуться…

– Кем? – испугался я.

– Не трясись, – усмехнулся Оливье. – Ночным хищником, парящим на крыльях тьмы, но вмешалась женщина.

Я вздохнул.

– Да. Прекрасная половина всегда появляется вовремя, – поучительно заметил дядя. – Превращения магам недоступно! Сколько не пытались, толку во, – он раскрыл сжатый кулак, в котором ничего не было. – Но Сыч был слишком талантливым и чересчур честолюбивым. Самоубийственное сочетание, надо отметить. Он готовился…

– К этому нельзя подготовиться, – пробурчал Евлампий.

Дядя бросил на голема сердитый взгляд.

– У него почти выгорело, – добавил он. – Перекинулся наполовину, сил слишком много потратил, вот любимая и захотела помочь. Подпитать будущего главу тайной канцелярии.

Я снова вздохнул.

– Не влезь она, превратился бы... а может нет… Не все же беды от…

– Никогда, – заявил Евлампий. – Превращаться могут только оборотни.

– Стухни, замшелый! Без тебя все умные, – оборвал Оливье досказал. – Произнесённое заклятье обратно в глотку не заткнёшь! Сыч обзавёлся совиным желудком и клювом с когтями.