Лишь однажды, за нынешний марш-бросок, Скопцов с Барклаем набрели на незамерзающий горный ручей и растущие вдоль него рослые кусты кизила. Вдоволь напившись ледяной прозрачной воды, они наелись иссушенных морозом ягод, коими был обильно усеян каменистый бережок и, набив ими впрок карманы, двинулись дальше.
Теперь, устроившись на ночлег под елью, офицеры «поужинали» двумя горстями припасов. И сразу же, прижавшись спинами друг к другу и накрывшись третьей курткой, снятой с Толика, забылись крепким сном…
Среди ночи, частично восстановив силы, Всеволод очнулся.
Усевшись поудобнее и хорошенько накрыв летчика, он положил на колени автомат и принялся размышлять. Чудесная эйфория от свершившегося побега из лагеря прошла; наступал черед сызнова включать мозги и заботиться о безопасном продолжении похода – до самого его логического и успешного завершения.
«Мы находимся в горной части Чечни. Здесь пока неспокойно – то тут, то там, наши части блокируют и уничтожают остатки бандформирований, – неторопливо рассуждал подполковник. – Боевики расползаются и по чеченскому югу, и по соседним республикам. И встретиться с ними в этих краях – пара пустяков. Чуть зазевался и лови пулю либо в спину, либо в лоб… Что же делать? Пока мы идем на север, ибо не знаем своего места с точностью, необходимой для определения другого, более рационального направления. Вполне возможно, где-то рядом петляет дорога с нашими блокпостами, а мы тащимся параллельно и не догадываемся о близости своего спасения. Что же делать?..»
Спустя пару часов он растолкал Скопцова и повелел сменить его на дежурстве. Сам же, как ни пытался, забыться крепким сном так и не смог. Стоило задремать – немедля мерещилась погоня или слышался рык диких зверей. То представлялось: изнеженный летной службой Макс, привалившись спиной к стволу дерева, беспробудно дрыхнет и не слышит чьей-то тихой поступи по зимнему лесу…
Дождавшись первых лучей солнца, он с нетерпением поднялся на ноги, умылся обжигающим снежком, сжевал несколько кисловатых ягод и, закинув на плечо автомат, приказал продолжать поход.
К середине второго дня пешего марш-броска погода стала налаживаться – нижний слой облачности растаял, в верхних появились прорехи, дозволявшие солнечным лучам изредка пробиваться к белеющим снежными шапками горным вершинам.
Скоро до слуха донесся знакомый звук – где-то на востоке слаженным хором гудело несколько вертолетов. Беглецы успели рассмотреть лишь быстрые стремительные тени, когда парочка пятнистых «крокодилов» мелькнула между двух склонов.
– Ну, слава богу! – чуть не закричал от радости Скопцов. – Значит, мы все-таки на нашей территории.
– Возможно, – пожал плечами спецназовец.
– Что значит: возможно?! Ты видел на их бортах красные звезды?
Всеволод улыбнулся:
– Видел, Макс, видел. Мы в своей стране – я в этом уверен. Пошли…
Запасы кизила в обед иссякли. Более никаких плодоносящих кустарников на маршруте голодных, измученных путников не попадалось. Не покидавшая с самого утра слабость от недоедания и усталость заставляли все чаще делать привалы; подолгу лежать на островках пожухлой травы, глядя в просветлевшее небо и ждать, покуда успокоится учащенное, тяжелое дыхание.
Ближе к вечеру они пробирались к северу густым грабовым лесом. Внезапно подполковник остановился и резко вскинул вверх левую руку – правая держала за рукоятку автомат. Впереди, меж деревьев он заметил какие-то строения. Оглядываясь и напрягая слух, офицеры подошли ближе – сквозь черноту корявых стволов и кустарников просматривались приземистые домишки…
– Горный аул, – шепнул Барклай.
– Ну, так пошли, – наивно предложил летчик. |