А вообще между жречеством, обслуживающим Храм, и раввинами из общинных синагог давно идет тихая, но довольно жесткая борьба за деньги верующих. Первые считают, что раз Храм — это дом Бога, то все денежные потоки должны идти именно в Храм, вторые — что Бог живёт в Слове, а значит, и бейт-кнесет — дом собраний или по-гречески синагога — тоже для этого вполне подходит. А Храму давно пора умерить свой аппетит. Вопрос для нищей Иудеи сложный и болезненный… В Европе, например, это стало потом одной из главных причин Реформации, хотя там масштабы с маленькой Иудеей были, конечно, совершенно несопоставимые. Но лиха беда начала. Когда в Иерусалим ломанутся паломники со всего Римского мира, здесь тоже быстро запахнет большими деньгами. А поэтому…

— Предлагаю строительство Храма Гроба Христова возложить на Иосифа Аримафейского. А строительство Храма Креста Спасителя, где главный святыней станет сам крест, Понтий Пилат распорядился поручить Никодиму. Они оба ученики Мессии и кому, как не им нести это бремя. Они же сами и соберут деньги на строительство — пусть это будет их личным служением. И покаянием.

Апостолы морщат лбы, пытаясь успеть за моей мыслью, казначей открывает рот, чтобы что-то мне возразить, но тут же его захлопывает. Нет. Слишком хлопотно. Он-то рассчитывал запустить руку в реквизированные римлянами сокровища, а тут самому деньги придется искать. Легче сделать вид, что он сильно занят восстановлением Храма после вчерашнего штурма зилотов. Я усмехаюсь про себя. Даже левиты с их удивительным еврейским чутьем на выгоду не представляют пока масштабы тех денег, что паломники дополнительно принесут в Иерусалим — ведь тут теперь будет и Ковчег. И прибыли будут вполне сопоставимы с доходами от спекуляций храмовых жрецов с римским золотом, даже, пожалуй, перекроют их. Хоть и не сразу.

Но сейчас нам нужно сосредоточиться совсем на другом, гораздо более важном деле. Поэтому дальше я вкратце рассказываю, каким вижу будущее распространение учения Христа. И предлагаю Синедриону, для начала, назначить Петра и Андрея ответственными за связи со всеми другими христианскими общинами Иудеи. А они ведь уже есть. Пусть пока немногочисленные, разрозненные и больше похожие на тайные секты, но есть же. И лучше ближайших учеников Иешуа никто других его последователей все равно не знает. Теперь все они из уст надежных очевидцев, которым могут доверять, должны услышать о смерти и Воскресении Мессии. Чтобы потом не плодить нелепые слухи из-за отсутствия достоверной информации.

Конечно, небылицы и слухи все равно будут время от времени возникать — от этого никуда не денешься. Свидетелями Воскресения и Вознесения Христа стали сотни паломников со всей Иудеи, и каждый будет рассказывать об этом Чуде по-своему. Значит, сейчас главная задача — быстро свести к минимуму «расхождение в показаниях свидетелей», чтобы такое устное народное творчество не приняло масштаб эпидемии и не привело в результате к возникновению многочисленных «ересей».

Члены Синедриона и здесь проявляют похвальное единодушие — «ересей» в Иудее и так уже выше крыши, нечего плодить новые. Ну, раз все согласны, переходим к следующему пункту нашей программы. Я прошу Гнея привести в Зал писцов, нанятых по моей просьбе Никодимом.

— Уважаемые равви, предлагаю прямо сейчас в вашем присутствии и в присутствии учеников Мессии записать Свидетельство о вчерашнем чуде, явленном нам Отцом Небесным. У всех нас оно еще ярко в памяти, многие из вас находились в этот момент у гробницы Мессии и даже сами заходили в нее, чтобы засвидетельствовать Воскресение Христа. А потом все мы там стали свидетелями его Вознесения. Сейчас, находясь рядом с Ковчегом, никто не сможет умышленно исказить в своем рассказе ни единого слова. Ну, а если кто-то добросовестно, без злого умысла ошибется, все другие поправят его, правда?

Одобрительный гул голосов говорит о согласии первосвященников с такой постановкой вопроса.