— Ладно — “сдаюсь” я — так и быть заберу у тебя еще и этот дешевый чай.

Купец радостно выдыхает, и мы с ним снова начинаем торговаться. Но поскольку я нахожусь в более выгодном положении, мне все-таки удается его дожать. Заплатил, конечно, много, но думал, будет гораздо дороже. А мне на будущее урок — нельзя на рынке показывать свою заинтересованность — здесь нужно уметь держать покерфейс. Когда с расчетами закончено, я равнодушно сообщаю торговцу, что пожалуй прикупил бы еще сахарка. На днях зайду, и если ему удастся где-нибудь его найти, то заберу весь по сегодняшней цене. Ну, и надеюсь все-таки увидеть нормальный байховый чай. Толстяк снова радушен и весел, обещает обойти вечером всех знакомых купцов, торгующих специями.

— Ну, что, Маду… теперь нам нужен специальный медный ковшик, чтобы варить в нем кофе

— Господин, но ты же заказал серебряный у ювелира?

— Когда Абант его еще сделает, а кофе мне хочется уже сейчас. Вчера на дворцовой кухне даже не нашлось подходящего маленького ковшика, так давай найдем здесь медника или кузнеца — не знаю, кто у них здесь кухонной утварью занимается.

Маду у меня парень сообразительный, быстро опросил у земляков, где здесь продаются лучшие медные кастрюли и сковородки. Ну, а там было уже делом техники выбрать самый маленький ковш и попросить довести его немного до ума. Деньги мы оставили, чертежик джезвы нарисовали, и пообещали озадаченному мастеру часа через два зайти за заказом.

Ну, а теперь нас уже ждут в Мусейоне…

* * *

Стоило нам с апостолами встретиться во внутреннем дворе Александрийской библиотеки и войти под своды ее залов, как мы тут же наткнулись на Сенеку с Филоном. Эти двое снова о чем-то азартно спорили, собрав вокруг себя целую толпу зрителей. Здесь — в крупнейшей библиотеке античного мира, о тишине мало заботились, поскольку один из главных двигателей нынешней науки — полемика. Ибо как сказал великий Сократ: “В споре рождается истина”. А где еще нынешним философам поспорить, как не в компании самых образованных умов эпохи? Но с нашим появлением их спор прервался, и даже кажется к обоюдному удовольствию спорящих — судя по всему, к единству мнений они так и не смогли прийти.

— …Марк, ты прости, что так нехорошо получилось с Книгой Мертвых! — начал извиняться передо мной Филон после обмена приветствиями — я же и сам не знал о ее демонической природе, думал, что это древний трактат с заклинаниями, и не более того!

— Боюсь, это не последняя дьявольская книга в коллекции Мусейона… — вздыхаю я — знакомься, Филон, это мои иудейские братья, любимые ученики Мессии Андрей и Иаков. Ты хотел больше узнать об Иисусе? Так вот никто не знал его лучше, чем они, и никто не расскажет тебе подробнее и правдивее о его учении.

— Но рассказ наш будет долгим — улыбается Андрей — он может растянуться, ни на один день. Эллин, у тебя будет время выслушать нас?

— Конечно! А почему бы нам не встречаться каждое утро здесь, в Мусейоне?! Или вы спешите вернуться в Иудею?

Апостолы заверяют философа, что в Александрии они останутся еще на пару месяцев, так что их встречи в библиотеке могут продолжаться даже после нашего с Сенекой отъезда в Рим. Я одобрительно киваю братьям: посеять семена христианского учения среди образованных греков — это очень мудрое решение. Ученые рано или поздно вернутся к себе на родину, разнося весть об Иисусе и христианстве по всей огромной территории империи. Начнут дома писать трактаты с рассуждениями об учении Христа, вступать в полемику с местными коллегами, постепенно втягивая в орбиту христианства все больше и больше людей. И когда туда придут апостолы, проповеди наших братьев, как семена упадут на хорошо подготовленную почву, и дадут отличные потом всходы.