Никому не придет в голову назвать латы «игрушечными», но сегодня правитель облачился в доспехи, предназначение которых было скорее в том, чтобы произвести впечатление, а не испугать. На ремне из темно‑голубой кожи выделялась стальная застежка с изящной гравировкой. Ниже был широкий длинный килт, выше – жилет, под которым виднелась тонкого плетения кольчуга. Шлем был сделан из лучшей стали и тоже покрыт гравировкой. Из‑за длинной и узкой прорези для глаз он напоминал корабль, прокладывающий путь через бурные океанские воды.

– Что случилось, Перегриф?

В звучном голосе человека, привыкшего повелевать, сейчас угадывалось лишь безразличие – верный признак дурного настроения. Перегриф еще более встревожился, но, поколебавшись, все же рискнул войти. Украдкой он бросил взгляд направо. Вешалка и скамья под ней были пусты. Перегриф низко поклонился и осторожно глянул влево. Кровать была не разобрана!

Два безобидных с виду создания, похожих на темные тучки, устроились на вышитом покрывале. Когда Перегриф вошел, они зашевелились, но узнав его, сразу притихли. Им было хорошо известно, что кое‑кого из придворных трогать нельзя, и Перегриф входил в число этих избранных.

– Мой господин, вероятно, изволил позабыть? На сегодняшнее утро назначен смотр дворцовой гвардии. – Генерал позволил себе слегка повернуться и указать в сторону двери. – Я пришел, чтобы проводить вас.

– Ах да. Мои мысли были заняты другим, мой верный Перегриф.

Генерал рискнул угадать:

– Не о том ли, о ком предупреждал Червь?

– Ты знаешь, нет. – Химнет поднялся во весь рост. – Я начинаю подозревать, что этого человека просто не существует. Если бы он и в самом деле был наделен силой, способной доставить мне беспокойство даже на расстоянии, он, я уверен, уже давно появился бы здесь. Слова Червя с самого начала показались мне лишенными смысла, и пока у меня не появилось оснований изменить это мнение.

– Все равно, господин, вам следует проявить осторожность.

Глаза за прорезью шлема чуть сузились, а голос властителя стал обманчиво мягок:

– Ты осмеливаешься давать мне советы, Перегриф?

Перегриф знал, что единственный промах, который Химнет никогда не прощал своим советникам, – это нерешительность, поэтому не медлил с ответом:

– Нет, господин. Лишь неизменная забота о вашем благополучии заставила меня высказать свое мнение.

– Ладно, хорошо. Благие намерения заслуживают одобрения.

Голос повелителя стал обычным, зловещее равнодушие ушло из него, и Перегриф перестал дрожать.

– Осторожность – не та вещь, которая способна облегчить мое бремя, Перегриф. – Правитель Эль‑Ларимара отошел от окна и направился к выходу. – Все дело в доверии. – Рука в железной перчатке махнула в сторону двери. Пальцы у правителя были толще и короче, чем у обычного человека. – Пойдем на смотр, а то мои воины заскучают.

Слуги, которые встречались им на пути, при виде правителя бросали свои занятия и падали ниц. Химнет считал себя требовательным, но справедливым хозяином, и при каждом удобном случае старался проявить это свое качество. А таких случаев было много.

Две служанки болтали между собой и имели несчастье не заметить его приближения. Химнет знаком велел Перегрифу вести себя тихо и неслышно подкрался к болтушкам. Наконец одна из них то ли заметила хозяина, то ли почувствовала его присутствие. Она обернулась и прежде, чем упасть в обморок, позволила себе издать душераздирающий вопль. Подруга едва успела ее подхватить.

Химнет счел это чрезвычайно забавным. Он потрепал потерявшую сознание служанку по волосам.

– Дай ей немного вина, – приказал он ее подруге.