Властитель остановился перед последним гвардейцем в шеренге.

– Хорошо служишь, солдат.

– Благодарю, мой господин.

– О том, что здесь случилось, не думай. А кто хорошо служит мне, будет вознагражден. А кто плохо… Почему бы тебе и твоему соседу не съездить и не привезти сюда своего незадачливого товарища?

Повинуясь движению его руки, два всадника развернули коней и галопом помчались к воротам крепости. Перегриф был озадачен.

– Господин, разве он не умер?

– Разумеется, нет. Какого же ты мнения обо мне, Перегриф! Солдат понес наказание, и, несомненно, будет исключен из гвардии. Но я никогда не предам смерти человека, которому по природе своей не дано соответствовать нужным требованиям. Кроме того, у него жена и ребенок. Они не совершили ничего дурного, и я не вправе лишать их его. Правда, вид у него теперь не совсем привлекательный, но ничего не поделаешь.

Химнет вышел на середину плаца, встал перед шеренгами и некоторое время молча разглядывал солдат сквозь прорезь в шлеме. Потом он провозгласил:

– Все ваши соотечественники, весь Эль‑Ларимар верят в вас! Я горжусь вами, и когда наступит день испытаний, без страха доверю вам свою жизнь. Я думаю, это высшая честь! Поздравляю вас!..

Он отсалютовал рукой в железной перчатке.

Гвардейцы дружно вскинули копья, и смотр был окончен.

Когда Химнет с генералом, сопровождаемые безмолвными эромакади, поднимались в замок, в крепость вернулись солдаты, которых властитель послал за виновным. Они вели в поводу коня; через седло было переброшено безвольное тело. Руки и ноги несчастного подергивались, и казалось, что его члены больше не соединены между собой. Наказанный уже не кричал, а только жалобно всхлипывал. И эти всхлипы повергали в ужас тех, кто их слышал.

Солдаты спешились и стали снимать с коня своего бывшего товарища. Теперь он больше не мог сидеть в седле, да и вообще сидеть или стоять. Солдатам пришлось нести его, и когда они взяли его на руки, его туловище прогнулось посередине, словно мешок.

Химнет, который сверху наблюдал за происходящим, отвернулся от окна.

– Я с первого взгляда заподозрил, что он бесхребетен. Теперь я в этом уверен.

Химнет обедал в обществе Перегрифа. Стол был накрыт на террасе второго этажа, откуда открывался изумительный вид на город и океан. Химнет заметил, что, по его мнению, такой красоты нет нигде на всем белом свете; Перегриф согласился с тем, что денек и впрямь выдался замечательный.

– Господин, – сказал генерал, любуясь игрой света в бокале с вином, – надеюсь, вам приятно было убедиться, что вы под надежной защитой. Теперь вы можете спать спокойно.

– Гвардия, Перегриф, – ответил правитель, – это всего лишь витрина государства. Сильные воины в блестящих мундирах способны внушить страх простолюдинам. Или благоговение. Но я никогда не полагался на них, думая о своей безопасности.

Генерал удивленно посмотрел на хозяина.

– Но, господин, на плацу вы сами сказали…

– Это было сказано мной исключительно для их пользы. Трудно достойно исполнять свой долг, если человеку кажется, что никто этого не оценит. – Химнет обвел безмятежным взглядом свои владения, а потом посмотрел прямо на солнце. – Разумеется, они вполне годятся для всяких мелочей, например, для того, чтобы производить аресты. Их можно использовать для борьбы с простыми злодеями. Но сила более могучая, способная всерьез мне угрожать, раскидает их как солому. – Он отпил вина и потом добавил: – Зато они прекрасно смотрятся на параде.