XV

Эхомба замер, потом медленно оглянулся. Он понимал, что пейзаж рано или поздно станет другим, но такой резкой перемены не ожидал.

Симна мрачно спросил:

– Во имя Гованкара, неужели ты хочешь пересечь это?

– Боюсь, что придется, – как обычно, невозмутимо ответил Эхомба. – Видишь те дальние вершины? Это, должно быть, отроги Карридгианского хребта. За ним лежит Эль‑Ларимар. Одолеем горы, а там уж конец моего путешествия.

– Ага, только сначала надо до них добраться, – буркнул Симна. От холма, на котором они стояли, до самых предгорий расстилалась безжизненная равнина. Иссохшая, потрескавшаяся земля была ослепительно белой. Этот цвет был знаком Эхомбе.

– Солончаки, – сказал он. – Когда‑то здесь было большое соленое озеро, но солнце убило его. Теперь тут нет ничего, кроме корки соли, на которой даже тростник не растет. Гиблое место! – Он помолчал. – Запаса воды нам хватит на две ночи и день. За это время нужно добраться до гор. Там, у подножий должны быть источники.

– Должны быть? – переспросил Симна. – А если их нет?

Пастух посмотрел на него сверху вниз.

– Тогда нам придется страдать от жажды. Но, может быть, мы сумеем отыскать воду где‑нибудь по пути. Сил вернуться назад нам все равно не хватит, значит, мы обязаны ее найти.

Позади него раздался нетерпеливый голос левгепа:

– Голый вельд! – Громадный кот принялся спускаться по каменистому склону, бросив на ходу: – Стоя тут, мы только теряем воду.

Чем ниже они спускались, тем горячее становился воздух. Идти приходилось с большой осторожностью, потому что камни то и дело выскальзывали из‑под ног. Только Алита чувствовал себя уверенно на этом предательском склоне.

– Эти места должны напоминать тебе родину, Этиоль, – заметил Симна.

– Не совсем, – откликнулся Эхомба и пояснил: – Конечно, у нас тоже тепло, но не настолько, и у нас много рек и ручьев, сбегающих к морю. На побережье есть родники, и вода в них свежее и чище, чем в горных потоках. Зимой у нас нередко идет дождь, а летом с моря наползают густые туманы. В лощинах растут деревья, и в наших краях множество дичи.

У подножия обрывистого уступа они отыскали родник и до краев наполнили бурдюки, понимая, что теперь до самых гор им вряд ли встретится чистый источник.

– Следует подумать и о еде. Ее тоже надо беречь, – напомнил Симна, когда они тронулись в путь по иссохшей земле.

– Еды в пустынях на удивление много, – ответил Эхомба. Он шел впереди. – Растения, которые кажутся мертвыми, неожиданно могут снабдить путника пропитанием; а там, где есть растения, найдется и дичь. – Он кивком указал на черного левгепа. – Нам повезло, и с нами – самый искусный охотник.

В ответ на комплимент Алита коротко прорычал:

– Если ничего нет, я ничего не поймаю.

– Хункапа тоже может охотиться, – обиженно сказал зверочеловек.

– Ну да, – насмешливо откликнулся Симна. – Особенно на добычу, которую легко спугнуть. Однако на пути через этот ад нам и впрямь понадобятся зоркий глаз и чуткое ухо.

И все же, несмотря на опыт Эхомбы, выросшего в засушливом краю, и таланты Алиты, они не смогли добыть ничего. Никакой добычи, ни маленькой, ни большой, им так и не встретилось, а самым подходящим местом, где была надежда отыскать воду, оказалась напоминающая свалку низина. Они долго копали там, но наградой за все их труды был только мокрый песок.

Зато пастух набрел на колонию медовых муравьев. Раскопав ее, он показал товарищам, как надо есть эти живые бочонки.