|
– Это можно сделать, – ответил Ретма. – Например. Он перевернул доску и, поскрипывая, на доске быстро заструились символы: 2 2 2 d G d G d G 4 T m dG – – + – + – = – * ‑ 2 2 2 dx dy dz ih dt – Ага, – произнес Шлосс. – Это дает нам воображаемую постоянную вместо реальной. Но ваше второе уравнение – не является зеркальным отображением первого; не сохранено соответствие. Ваше первое уравнение – представляет собой процесс уравнивания, в то время как второе – представляет колебательный процесс. И конечно же, градиент на той, другой стороне не является пульсирующим! – Так или иначе – соответствие все равно не сохраняется при столь слабых реакциях, – заметил Джейк. – Но тем не менее, мне кажется, на возражение все же стоит обратить внимание. Если Уравнение Два и описывает что‑то, то это никак не может быть другая сторона. Оно должно описывать о_б_е_ стороны – всю огромную систему в целом, правда в том случае, если она циклическая, чего мы как раз пока и не знаем. Не вижу я и каким путем это можно было бы проверить, так что это уравнение совершенно и полностью недоказуемо, как и Гипотеза Маха… Тихо приоткрылась дверь и молодой Онианин жестом поманил Амальфи. Мэр встал без особого неохоты: мальчишки доставляли ему массу неприятностей сегодня, и он обнаружил, что скучает по Эстелль. В ее функции входило напоминание всей группе о возможных ловушках в предположениях Ретмы: например, здесь, Ретма использовал d, которое по тем познаниям, что имелись у Амальфи насчет математики являлось дифференциалом в вычислениях, просто как выражение для константы; он использовал G, которая для Амальфи было постоянной тяготения, чтобы выразить термодинамический термин, который Амальфи привык видеть написанным в виде заглавной буквы греческого алфавита «пси»; и мог ли быть Шлосс уверен в том, что i у Ретмы является эквивалентом квадратного корня из минус единицы, как это было в математике Новой Земли? Без сомнения, у Шлосса имелись полные основания считать, что взаимопонимание по этому исключительно простому символу давно уже достигнуто между Ново‑Землянами и Ретмой, но без Эстелль Амальфи чувствовал себя все не несколько беспокойно. Кроме того, он знал, по крайней мере интеллектуально, что несмотря на то, что все подобные важные битвы с проблемой в физике обычно выигрывались вот на таких совещаниях, у таких вот классных досок, все же временно не был к ним расположен. Ему нравилось наблюдать, лишь когда какие‑то события происходило по настоящему. И они не замедлили со своим началом. Как только дверь захлопнулась, скрыв из виду видимых и невидимых физиков, молодой Онианин произнес: – Прошу извинить меня, за то что побеспокоил вас, мистер Амальфи. Но вас вызвали по срочному поводу с Новой Земли. Это Мэр Хэзлтон. – Хеллешин! – это ругательное словечко имело Веганское происхождение; и никто из живущих не знал его значения. – Ладно, пошли. – Где моя жена? – без всякого предисловия потребовал от него Хэзлтон. – А так же мой внук и дочка Джейка? И где ты сам пробыл все эти последние три недели? Почему ты не вызывал меня? Я тут уже схожу с ума, а Ониане устроили мне головомойку четвертого уровня сложности, прежде чем позволили мне связаться с тобой… – О чем это ты говоришь, Марк? – спросил Амальфи. – Останови хотя бы на немного свою пулеметную речь и дай мне разобраться, в чем это тут дело. – Именно это и Я хотел бы знать. Хорошо. Я начну снова. Где Ди? – Я не знаю, – спокойно ответил Амальфи. – Три недели назад я отослал ее домой. И если ты не можешь найти ее – это уже твоя проблема. – Она сюда не прибыла. |
