– Но только не по условиям Греба, – возразил доктор Шлосс.

– Дело не в этом, Шлосс, – возбужденно возразил ему Джейк. – Условия Греба не переходят; они применимы к нашей вселенной, и возможно, они применимы и на другой стороне. _Н_о _о_н_и _н_е_ п_е_р_е_с_е_к_а_ю_т_с_я_. Что нам по‑настоящему нужно, так это функция, которая могла бы допустить подобное пересечение. Либо какое‑то предположение, подходящее к фактам, которое позволило бы нам полностью освободиться от перехода. Именно об этом и говорил Ретма, если только я его правильно понял, и я считаю, что он прав. Если у вас нет уравнения описания такого перехода, которое совершенно нейтрально в любой точке пространства Гильберта, тогда вы автоматически приходите к предположению о реальности существования Ничейной Земли. А здесь мы вынуждены начать с полного ОТРИЦАНИЯ.

Эстелль остановилась у двери и повернулась к невидимому источнику голоса ее отца.

– Папочка, – сказал она, – если это все равно, что переводить Онианскую математику на математику Новой Земли. И если вам приходиться иметь дело с Ничейной Землей, почему бы вам не начать с пуль?

– Идем, дорогая, – сказала Ди. Дверь закрылась.

После этого в комнате воцарилась весьма протяженная тишина.

– Вы позволяете этим детям просто растрачиваться впустую, Мэр Амальфи, – наконец сказал Мирамон. – Почему вы это делаете? Если бы вы только наполнили их умы фактами, которые им необходимы – и это так легко, как вы хорошо знаете, вы научили нас, как это делать…

– С нами это уже теперь не так легко, – вздохнул Амальфи. – Мы гораздо старше вас; и мы больше уже не разделяем ваше озабоченность суть вещей. И ушло бы слишком времени на объяснение, как мы пришли к такому пути. А теперь у нас достаточно много других проблем, с которыми надо разбираться.

– Если это правда, – медленно произнес Мирамон, – тогда действительно не имеет смысла говорить об этом. В ином случае я должен буду испытывать жалость к вам; а этого не должно произойти, иначе – мы все пропали.

– Ну, не совсем так, – несколько натянуто улыбнулся Амальфи. – Нет ничего совершенного конечного. Так на чем мы остановились? Это всего‑лишь только начало конца.

– Если бы вселенной было суждено существовать бесконечно, Мэр Амальфи, – сказал Мирамон, – я все равно, так никогда бы и не смог понять вас.

И таким образом, предательство свершилось. Уэб и Эстелль так никогда и не услышали ничего из весьма напряженной и горькой беседы между Амальфи и Хэзлтоном через триллионы и триллионы миль бескрайнего пустого пространства между планетой Он и Новой Землей, которая в результате заставила Хэзлтона отозвать свою жену домой, прежде, чем она еще в большей степени противопоставит себя Онианам; не знали они в точности и почему отзыв Ди означал и их отзыв. Они просто повиновались, молча и внутренне сожалея, волей‑неволей, выражая свое несогласие полным молчанием – единственным, имевшимся в их распоряжении оружием – их мятежом против неразумности логики взрослых. И в сердцах своих они понимали, что им было отказано в первой настоящей вещи, которую они желали, за исключением друг друга.

А время неумолимо двигалось к концу.

5. ДЖИХАД

Этот разговор в особенной степени оказался болезненным так же и для Амальфи, несмотря на многие века приобретенного опыта из наличия расхождений во мнении с Хэзлтоном, обычно заканчивавшихся навязыванием мнения Амальфи, если не существовало никакого иного пути обойти его как‑то иначе.