|
– Он был совершенно правилен! – Может быть, но только для скелета. А для человека, у которого на костях мясо – это одно мучение. Ведь я его пробовал, и на каждом камушке оно щипалось так, словно я ехал не на вело-сипеде, а на омаре. А ты на нем катался целый месяц! – Надо же было исследовать серьезно! – Ты жену измучил, пока испытывал это седло: она мне жаловалась, что никогда ты не был более несносен, чем в тот месяц. – Помню еще седло с пружиной, на которой ты подпрыгивал, как… – Не с пружиной, а «седло-спираль»! – Хотя бы и так, но во всяком случае для джентльмена тридцати пяти лет прыгать над сед-лом, стараясь попасть на него, – занятие вовсе не подходящее. – Приспичили тебе мои тридцать четыре. – Сколько? – Мои тридцать пять лет! Ну как хочешь: если вам с Джорджем не нужно тормоза, то не обвиняйте меня, когда на каком-нибудь спуске перелетите через крышу ближайшей церкви. – За Джорджа я не отвечаю: он иногда раздражается из-за сущих пустяков. Но я постараюсь тебя выгородить, если случится такая штука. – Ну а как тандем? – Здоров. – Ты его не перебирал? – Нет, не перебирал и никому не позволю даже прикоснуться к нему до самого отъезда. Я знаю, что значит разбирать и перебирать машины. В Фолькстоне на набережной я позна-комился с одним велосипедистом, и мы с ним однажды условились отправиться кататься на сле-дующий день с самого утра. Я встал, против обыкновения, рано – по крайней мере раньше чем всегда – и, сделав такое усилие, остался очень доволен собой; благодаря хорошему настроению, меня не рассердило то, что знакомый заставил себя ждать полчаса. Утро было прелестное, и я блаженствовал в саду, когда он пришел. – А у вас, кажется, хороший велосипед, – сказал он. – Легко ходит? – Да, как все они – с утра легко, а после завтрака немного тяжелее. Он неожиданно схватил мой велосипед за переднее колесо и сильно встряхнул его. – Оставьте, пожалуйста, так можно испортить велосипед, – сказал я. Мне стало неприятно – если бы велосипед и заслуживал взбучки, то скорее от меня, чем от него: это все равно, как если бы чужой человек принялся ни за что ни про что бить мою собаку. – Переднее колесо болтается, – объявил он. – Нисколько не болтается, если его не болтать. – Это опасно, – продолжал он. – У вас найдется ключ? Поддаваться не следовало, но мне пришло в голову, что он, может быть, действительно смыслит в этом деле. Я отправился в сарай за инструментами, а когда вернулся, он уже сидел на земле с колесом между коленями, играя им как брелоком, а остальные части велосипеда валя-лись тут же, на дорожке. – С вашим велосипедом случилось что-то неладное, – сказал он. – Похоже на то! – заметил я, но он не понял насмешки. – Ступица подозрительна! – Вы не тревожьтесь, пожалуйста. Лучше поставим колесо на место и отправимся. – Да уж теперь все равно: надо воспользоваться случаем и разобрать его. Он говорил таким тоном, словно колесо вывалилось само собой. В одну минуту он что-то отвинтил – и на дорожку посыпались маленькие стальные шарики. – Ловите, ловите их! – закричал он взволнованным голосом. – Не дай Бог, если мы их потеряем! Полчаса мы ползали по дорожке, отыскивая шарики. Мой знакомый повторял с ожесточе-нием, что потерять хоть один шарик – значит испортить велосипед, и объяснял, что, разбирая его, необходимо предварительно определить количество шариков. Я обещал последовать разум-ному совету, если мне придется когда-нибудь разбирать велосипед. Всего шариков нашлось шестнадцать; я положил их в свою шляпу и поставил ее на сту-пеньку крыльца. |
