Ему не составило труда отыскать следы Бээву. Везде на траве лежала роса, кроме тех мест, где ступала обиженная троллиха: там все было сухо. По этим-то следам Хонно скоро вышел на болото. Оно было сочное и яркое, полное влаги и ягод, а из ближайшей кочки торчал старый пень, весь поросший лишайником. Это был почтеннейший пень, который вскормил тысячи поколений жуков и червяков и служил пьедесталом для тысяч лягушек. Его древесина пахла съедобным, а между щепочек собиралась вода, которую сладко было пить. Несколько веток выросли из того же корня. Они торчали вверх, строгие, как стрелы, и такие же глупые. И на двух из них висели красные башмаки, убежавшие с ног троллихи.

    Хонно очень обрадовался, когда увидел их. Он скорее подбежал к ним, схватил и попытался снять с веток.

    Да не тут-то было!

    Каждый башмак Бээву весил не меньше, чем молодой теленок, и сколько ни старался Хонно, ничего у него не получалось. Он уж и так бился, и эдак, и пытался сверху напрыгивать, и подлезал снизу, и тряс ветки, и стукался лбом – все без толку.

    Тогда он решил на время оставить башмаки и поискать лучше бусы. С тем он и вступил на болото, а оно представляло собой не что иное, как нарядный гамак, подвешенный над бездной. И очень скоро Хонно увидел первую бусину. Памятуя о том, каковы оказались башмаки, он прикоснулся к бусине с большой осторожностью. На ощупь она была теплой и гладкой, такой, что приятно трогать ее пальцами.

    Хонно поднял ее – и тотчас ухнул в болото по пояс, такой тяжелой она оказалась.

    И тут он понял, что положение у него безнадежное…

    * * *

    – Ты уверена, что поступаешь правильно? – спросил тролль у Енифар.

    Они стояли возле самой границы между владениями людей и владениями троллей. Как всегда, вдоль всей границы клубился густой серый туман. Это было очень тихое и немного жуткое место.

    – Мы могли бы вернуться, – сказал тролль и оглянулся назад.

    – Зачем? – насупилась Енифар.

    – Они убили бы меня, – объяснил тролль.

    – Ну, такое убийство – не самое лучшее, что могло бы случиться, – сказала Енифар. – Я вовсе не хочу этого. И я, кстати, не предательница людей, потому что одна жизнь, даже твоя, ничего не решает. Ты ведь не самый главный военачальник?

    – Нет, – сказал тролль.

    – Вот видишь! – обрадовалась Енифар. – Если ты не умрешь, люди в деревне не пострадают.

    Он помолчал, а потом уставился на Енифар так, словно видел не теперешнюю девочку, а будущую женщину.

    – Умереть у тебя на глазах, – проговорил он, – вот самый верный способ доказать, что ты действительно знатная троллиха. Я хотел сдаться… коль скоро ты запретила мне даже думать о твоем хвостике.

    – Хорошо, ты меня вынудил сказать это! Да, у меня есть хвостик! – Енифар топнула ногой. – Довольно об этом. Я достаточно знатна, чтобы не нуждаться ни в каких доказательствах. Когда я захочу, чтобы ты умер за меня, я так и скажу.

    – Вот и Бээву так говорила, – кивнул тролль, поглядывая одним глазом на Енифар, а другим – на границу. – Она была очень гордая, эта Бээву, и очень сильная, но Хонно любил ее без памяти.