– Хорошо, – сказал Адольф.

    – Вот и ладушки, – молвил Годунов, скрываясь.

    – А сам в вагоне люкс едет, – заметил Берия. – Ну да, каждому свое. «Йедэм дас зайне». Как там у тебя, Степаныч, на концлагерях написано?

    – «Работа освобождает», – сказал отец. – Но это не я написал. Я вообще насчет концлагерей был не слишком большим энтузиастом.

    – Папа и меня в лагерь не отправляет поэтому, – добавила я.

    Перед началом лета классный руководитель сообщила, многозначительно глядя на меня, что на школу выделили десять бесплатных путевок в лагерь и что дети из неполных семей имеют преимущество при получении этих путевок. Родителю-одиночке нужно просто подписать заявление.

    – Свежий воздух, активный отдых, новые друзья… Вообще, там хорошо, у меня там племянница в прошлом году отдыхала, – сказала учительница. – Так что рекомендую.

    Но отец наотрез отказался со мной расставаться.

    – Дочь Адольфа не будет заниматься активным отдыхом в компании неизвестно с кем, – отрезал он. – «Неполные семьи», видишь ли! Да чему хорошему ты сможешь научиться от дочерей разведенок? Они – совершенно неподходящая для тебя компания.

    – Что такое – неполная семья, Адольф? – осмелилась я задать вопрос.

    – Это семья, где люди так сильно ссорились, что в конце концов решили разойтись и жить порознь.

    – И дети тоже? – ужаснулась я.

    – То-то и оно, – вздохнул Адольф. Он обнял меня и добавил: – У нас с тобой – полная семья, поверь мне.

    О, я совершенно ему верила! Сейчас, оглядываясь на прошлое, я понимаю, что Адольф был абсолютно прав. И я не поехала в лагерь, а отправилась с Адольфом в «турне», как называлась эта поездка.

    Представляете?

    Все едут на дачу или в лагерь, а я – в турне!

    Когда я сказала про лагерь, все в купе дружно рассмеялись, и Ленин принялся рассказывать разные истории из своего пионерского детства. Почему-то с самым большим удовольствием он вспоминал, как они с друзьями пугали по ночам девчонок. Переодевались в белые простыни и выли под окнами, как привидения.

    – А чего они пугались? – спросила я. – Девчонки ваши, чего они пугались-то?

    – Привидений, – объяснил Ленин.

    Я не понимала.

    – Но почему?

    – Потому что привидения – это мертвецы. – Ленин начал сердиться. Моя глупость, очевидно, раздражала его, но меня это вовсе не смущало.

    – Ну мертвецы, – настаивала я, – ну и что с того?

    – А то, глупая женщина, что мертвецов положено бояться, – сказал Ленин.

    Я пожала плечами.

    – Лично я никаких мертвецов не боюсь.

    – Это ты сейчас говоришь, – возразил Ленин, – а вот поглядим, как ты запоешь, когда на самом деле увидишь перед собой покойника.

    Он, кажется, обиделся и забрался на верхнюю полку. И даже не сказал «спокойной ночи».