— Нет, не понимаю, дорогая.

— Ты должна понять, у тебя тоже нет детей. — Она закашлялась. — Да, я забыла… ты же мечтала иметь их… — Долгая пауза. — Я тоже когда-то хотела, помнишь? Я тебе говорила…

— Помню.

— А теперь…

Эмили замолчала, и Линда была рада, что у подруги закрыты глаза и она не видит выражения ее лица.

— Они бы забыли меня, — сказала Эмили.

— Кто?

Эмилия нахмурилась.

— Мои дети. Джек наверняка не разрешил бы им вспоминать меня и не разрешил приходить сюда, потому что я умираю. Он бы их и на кладбище не водил после моей смерти. Сделал бы все, чтобы они забыли меня. Я права?

Линде хотелось подбодрить подругу, сказать ей, что та вовсе не умирает, но она промолчала. Между ними давно было решено: не давать неоправданных надежд. Эмили очень больна, и неизвестно, чем все это может кончиться.

— Не знаю, — сказала Линда.

Она и правда толком не знала, как ответить на такой вопрос. Ей так и не удалось до конца понять, какие отношения были у Эмили с ее бывшим мужем.

— Боже, как мне плохо. За что ты наказал меня таким мужем? Для своих детей я бы канула в Лету. Правда, я поэтично выразилась? Канула… слово-то какое архаичное. Джек меня бы живую закопал. Твой Майкл не таков, ведь его дети помнят свою мать?

— Помнят и любят.

— Он хороший человек. Я забыла, как зовут эту девочку?

— Фэй.

— Нет, эту язву.

— Марго.

— Вот-вот. Марго Хэнкс. Я ее имя видела в газете, не говорила тебе?

— Нет. В какой газете?

— Сейчас не вспомню, да это и неважно. О ней там писали, что она что-то вроде восходящей звезды местного значения. И Майкл не говорил тебе? Странно. Вы так до сих пор и не виделись? Ладно, ладно, не буду. Так про эту девчонку было в газете, неужели не видела?

— Говорю же тебе — нет.

— Там было сказано: дочь Майкла Хэнкса и умершей миссис Хэнкс. Джек так бы никогда не сделал, он не дал бы написать: «дочь умершей миссис Никсон». Он напечатал бы: «дочь Джека Никсона», и все. А меня вроде как и вовсе не было на свете.

Линда увидела, как Эмили смотрит на нее, и постаралась улыбнуться подруге.

— Милая, ну для чего ты затеяла этот разговор?

— У кого что болит, тот о том и говорит. Мой муженек — это человек, которому не дорога память ни о ком, а обо мне особенно. А насчет детей… Сама пойми, как мне повезло, что у меня их нет. Во что бы он их превратил? Как бы я могла отдыхать на небесах, зная, что этот негодяй вытворяет. Скажи, а я тебя просила привести его?

— Несколько раз.

— Вот, черт. Так я и знала. Он придет?

— Его… не нашли.

— Ну и ладно. Все равно бы он не явился. Линда…

— Тебе бы надо отдохнуть.

— Нет, я хочу поболтать. Для чего я тебя сюда позвала? Чтобы поговорить с тобой. С этими дамами из церковной общины и потрепаться не о чем. Мне они, конечно, нравятся, душевные тетки, но беседовать с ними о пирожных и печенье… Это слишком.

— О пирожных?

— Ну да. Или о булочках. — Эмили облизнула пересохшие губы, и Линда дала ей попить. — Сначала они говорят мне о том, какая я храбрая, но мы-то с тобой знаем, как обстоят дела с этим по-настоящему. Так что все это шито белыми нитками. Потом они начинают делиться любимыми рецептами. Приходится изображать, что я впала в кому.