Линда отвернулась. Неприятно слышать все это. В словах Эмили есть и доля черного юмора, и, возможно, доля правды — ведь вполне может быть, что кома станет ужасной реальностью. Пока оставалось только уповать на новый антибиотик, который вводили бедняжке.

— Линда, — сказала Эмили. — Я тебе все наврала.

— Да брось ты! — ответила та, поправляя ей подушки и укладывая поудобней.

— Не осуждай меня, дорогая.

— И не собираюсь.

— И еще я не хочу, чтобы ты сердилась.

— Хорошо. Я не сержусь.

И все же Линде ужасно не хотелось слышать новые признания и откровения подруги. Честно говоря, она просто устала разбираться в чужих проблемах.

— Я хочу тебе сказать одну вещь, — настаивала Эмилия.

— Давай, говори.

— Я об этой девке Джека. В общем-то она, наверное, не девка, а довольно умная женщина, образованная, как я.

Линда улыбнулась.

— Как ты? Ого!

— Да. Как я. Мне не до ложной скромности — она умная, и я умная. А знаешь, почему?

— Нет.

— Потому что таков мой муженек. Ему нужна женщина, которая превосходит его в интеллекте.

— Зачем?

— Поверь уж мне, так оно и есть. — Эмили кивнула головой. — Джеку нравятся женщины умные. Может, это и звучит странно; как правило, с мужчинами такое не часто случается, но это же — Джек. А тебе не кажется, что это своего рода комплекс?

Линда сделала вид, что занята шторами, и Эмили снова задремала. Внезапно распахнулась дверь, и девушка из обслуживающего персонала вкатила раздаточный столик. Зазвенела посуда, и тут она уронила стакан. Эмили вздрогнула и открыла глаза.

— Что такое? — взволнованно произнесла она.

— Тебе привезли ужин.

— Скажи им, что я не хочу есть.

— Скажу, но ты сначала посмотри, что тебе принесли, может, попробуешь немного?

— Я не могу даже думать о еде.

— Знаю, знаю, но тебе необходимо съесть хоть что-нибудь.

— Я все забываю, что у тебя медицинское образование.

— А ты не забывай.

— Мне все осточертело.

— Не капризничай. Выпей хотя бы сок.

— Хотелось бы мне быть похожей на тебя, — сказала Эмили. — Ты хоть сама знаешь, какая ты?

— Скажи мне, а то я совсем запуталась.

— Это не так-то просто. Вот, например, Ницше.

— При чем тут Ницше?

— Не мешай. Так вот — Ницше чувствовал жизнь и знал ее.

— И не только он один, — сказала Линда, не понимая, куда клонит Эмили. Может, она бредит?

— Не перебивай. Этот человек знал о жизни все и как-то сказал следующее: по жизни нужно танцевать. День, в течение которого вы не танцевали, считается пропащим. Это про тебя, Линда. Твои дни — танец, простой или сложный. А вот возьми меня — я тоже стараюсь, но музыка не та. Танцую сегодня, а вальс вчерашний. И знаешь, кто еще такой же, как я? Твой Майкл. Но так делать нельзя, надо всегда смотреть, что у тебя есть сейчас. Не стоит оглядываться назад. Ты живешь сегодняшним, Майкл живет вчерашним. И теперь благодаря тебе он оказался в другом измерении. Дорогая, не позволяй этой глупой девчонке побороть тебя, ты ведь нужна Майклу. Вам вместе будет не так уж тяжело одержать победу.

Эмили замолчала. Линда не знала, что той сказать — ей не хотелось затрагивать наболевшую тему так глубоко. Она посмотрела на поднос с ужином. Вид и запах больничной еды вызвали в ней чувство тошноты, и она отвернулась, чтобы, не дай Бог, чего не случилось.