— Что-нибудь не так? — осторожно спросил он.

Чувства переполняли его, с ним такого не было давно. Эта женщина и сейчас была так желанна, что он едва сдерживал себя, понимая, что больше нельзя вести себя импульсивно.

— Нет, все нормально, — ответила Линда, и он удивился, насколько твердо звучал ее голос. Словно они не два отдыхающих в постели любовника, а просто собеседники, как тогда в ресторане.

— Ты сожалеешь, что мы…

— Я ни о чем не жалею. — Она высвободила руку и уже собиралась встать, но он удержал ее.

— Не уходи от меня, дорогая. — Он притянул ее к себе и обнял. — Пожалуйста, не уходи, — повторил он и одной рукой натянул на них простыню. Линда не сопротивлялась. Он положил голову на ее плечо. — Скажи мне, в чем дело. Расскажи, что случилось сегодня. Я хочу это знать.

Он ждал ответа. Понимал, что она колеблется, хочет понять, нужны ли ему ее проблемы. В постель она легла с ним запросто, но разговаривать и выкладывать ему свои несчастья и беды? Наверное, ей трудно сейчас понять, стоит ли раскрывать ему душу.

Линда тяжело вздохнула.

— Я весь день была с Анни, — сказала она.

— Это одна из твоих девочек? Ну такая маленькая и очень разговорчивая?

— Да. — Линда замолчала.

— Что с ней случилось?

— У нее начались роды. Ребенок умер. — Майкл приподнялся и внимательно посмотрел на нее. Она произнесла эти слова спокойно, но в ее глазах была такая печаль… Он обнял ее еще крепче, желая утешить. Линда повернулась и положила голову ему на плечо. — Ты понимаешь, — продолжала она, — я им в классе объясняю, что иметь ребенка — очень нелегкое дело, подготавливаю ко всему: и к заботам, и к любви. Они же еще очень молоды, и их надо учить думать о ком-то еще, кроме себя. Но им самим ведь часто не хватает любви и понимания, знал бы ты, как с ними бывает трудно… Но я же не могу предвидеть все, особенно такое… — Голос ее сорвался. Майкл нежно прикоснулся к щеке, влажной от слез. — Я весь день провела в больнице. Там делали все, чтобы задержать преждевременные роды, но ничего не получилось — ребенок родился. Девочка. Но она не смогла самостоятельно дышать и умерла. Анни сперва не сообразила, в чем дело. Даже когда так и не закричавшего ребенка унесли, она ничего не поняла. Уэйс, врач, принимавший роды, попросил меня подготовить ее, он считал, что это должна сделать именно я, и так будет лучше. А я не могла уяснить, как девочке может быть лучше, если на свете хуже этого уже не бывает. Она действительно хотела ребенка, решила, что обязательно будет девочка. И имя ей придумала — Голди. Она так и говорила: «Для нас с бабушкой она будет нашим сокровищем. Поэтому мы назовем ее Голди — золотко». — Линда замолчала, ей нелегко было говорить. — Мне пришлось сказать Анни о несчастье, — продолжала она. — Та посмотрела на меня и спросила: «Миссис Форд, а Голди словно спит?» Она только это спросила, только это хотела знать. Я решила ей ответить, что это так, что Голди похожа на спящую, но в последний момент не сказала этого… Майкл! Мертвые младенцы вовсе не похожи на спящих!

Линда задрожала всем телом, и он погладил ее по голове.

— Не надо! — прошептал он.

— А Анни, — говорила Линда, — обняла меня за шею и сказала на ухо, чтобы никто не услышал: «Пусть это будет не взаправду, миссис Форд, пусть это будет не взаправду». Словно взрослые затеяли с ней какую-то игру и можно что-то изменить, а Анни не готова к этому.