— Это так, — кивнул Рамзес. — Но сначала мы оба должны до конца понять, что произошло. Скажи, как ты попал в Нубию, миновав Египет?

Гектор вздохнул.

— История долгая и невеселая. О том, что Троя пала, ты знаешь, разумеется. Я чудом остался в живых, вернее, выжил и спасся лишь благодаря моему брату Ахиллу. Кроме него, в живых остались еще двое моих братьев и моя мать. Царь Приам и многие из нашей родни погибли, а мою жену и маленького сына ахейцы увезли в рабство. И мы с братом решились отправиться в ахейские земли, чтобы их разыскать. На одном корабле, всего лишь с десятью гребцами — в Трое еще мало жителей, и мы не хотели увозить оттуда людей.

В пути нас застигли шторма, корабль мотало и носило по морю много-много дней. Мы поняли, что нас уносит в сторону от нужного пути, но ничего не могли поделать. Вода кончилась, но потом, в промежутке между штормами, прошел проливной дождь, и удалось пополнить запасы. По звездам я видел, что мы плывем, вероятно, к берегам Египта, но изменить направление было не в нашей власти! Во время бурь погибли шестеро из наших десяти гребцов, ураган повредил мачту и изорвал парус. И вот, когда сил уже почти не оставалось, когда сломалось рулевое весло, налетела самая дикая и страшная буря. Волны стали захлестывать корабль. Одна такая волна, высотой с этот балкон, смыла меня с судна. Я просто не успел ни за что ухватиться.

Была кромешная ночь — ни звезды, ни луча света, и в совершенной тьме меня носило по этим чудовищным волнам, наверное, много часов. Я даже не знаю, сразу ли на корабле заметили мое исчезновение… Кричать было бессмысленно: море ревело, как стадо морских чудовищ, куда уж перекричать! Я думал, что утону, но как-то держался. Рассвело, шторм вдруг почти утих, и я увидал совсем близко корабль… Но он был не наш, чужой. Я поднял руку, крикнул, и меня подобрали. На этом корабле, по какому-то важному делу, плыл Колуба, брат царя Эфиопии Нуманты. Мы были знакомы, много лет назад он приезжал в Трою. Ему сразу пришла в голову мысль, что я могу быть полезен. Он тайно переправил меня в Эфиопию, а там уже представил брату и высказал свои надежды. Ты сказал, о Великий дом, что сейчас Колуба — царь Эфиопии. Что же сталось с Нумантой? Он убит?

— Он покончил с собой, узнав о своем полном поражении, — ответил фараон. — На то и рассчитывал Колуба, уговаривая его восстать, а тебя — стать во главе войск нубийцев. Он заранее выдал мне измену Нуманты, а тот оказался тщеславным глупцом — вообразил, что с помощью такого героя и великого полководца, как ты, он сокрушит египетские крепости в Нубии, разобьет мои отряды и, дойдя до границ Египта, потребует усиления своей власти. Ему хотелось, чтобы в его стране вообще не было наших крепостей, а лишь отдельные сторожевые отряды, чтобы он сам избирал верховных жрецов, чтобы его казна была независима от моей… Он много чего хотел! Колуба куда хитрее. Ему хотелось самому стать царем, вот он и стал им, предав своего брата и тебя заодно. Чего он наговорил тебе?

— Он сказал, — опустив голову, произнес Гектор, — что моего брата Ахилла буря занесла на египетскую землю, что он был взят в плен и отправлен в Мемфис, но перед тем убил множество напавших на него воинов, и твой гнев обрек его на смерть. Колуба сказал, что Ахилл — в одной из темниц твоего дворца, и что жить ему недолго… Но он был уверен, что, одержав несколько побед, мы, вместе с привилегиями для Эфиопии, потребуем и его освобождения. Нуманта был готов даже дать выкуп, только бы ты согласился.

— Бесстыжие лгуны! — воскликнул Рамзес, в бешенстве топнув ногой.

— Это все была ложь? — лицо Гектора, и без того бледное, стало совершенно серым. — Ахилл не в Мемфисе? Не в плену? Значит он…

— Ничего не значит! — перебил фараон.