В какую‑то минуту Мики перестала обращать внимание на скучный ритуал ухаживаний, разворачивавшийся рядом с ней, и сосредоточилась на освобождении клешни лангуста от последних кусочков мяса.
Изменившийся тон Сьюзи дал Мики знать, что разговор зашел куда‑то не туда. Пора включаться, пронеслось у нее в голове.
– Конечно, я читала в газетах, как вы познакомились, – говорила Сьюзи, накрыв ладонью живую руку Джеко.
Что‑то ты не торопишься хвататься за другую руку, с недоброй усмешкой отметила про себя Мики.
– Но мне хочется услышать об этом от вас самих.
Ну вот мы и приехали, подумала Мики. Начинать, как всегда, предстояло ей.
– Впервые мы увидели друг друга в больнице, – это были ее первые слова.
К середине второй недели вся команда уже считала подразделение своим вторым домом. То, что все шестеро молодых офицеров, на которых пал выбор начальства, не имели устойчивых привязанностей и не состояли в браке, не было случайностью. Об этом удалось узнать из анкет, а также благодаря неофициальным сведениям, которые Пол Бишоп велел собрать о них в полицейских столовых и клубах, разбросанным по разным концам страны. Тони нарочно подбирал группу из тех, кто, порвав с прежней жизнью и оказавшись вместе, будет вынужден сплотиться и выработать устойчивый командный дух. Ну что ж, по крайней мере это он рассчитал правильно, думал Тони, глядя, как в комнате для занятий шесть голов склонились над фотокопиями полицейских протоколов, которые он для них приготовил.
Они начали заключать союзы, и у них до сих пор получалось избегать столкновений, из‑за которых любая группа может распасться, так что обратно уже не склеишь. Интересно, что эти их связи не были постоянными, они не образовывали прочных пар. Несмотря на то, что одни симпатии казались устойчивее других, никто не пытался ограничиться исключительно ими.
И только Шэз, насколько Тони мог судить, вела себя иначе, чем другие. Не то чтобы она испытывала какие‑то сложности в общении. Скорее она просто хотела держать дистанцию, не испытывая склонности к панибратской фамильярности, которая чем дальше, тем больше процветала в группе. Она вместе со всеми шутила, участвовала в совместных мозговых атаках, но все время чувствовалось, что ее отделяет от других невидимая стена. В ней Тони ощущал страсть к успеху, которая отсутствовала у остальной команды. Правда, и остальные не были лишены амбиций, но в случае с Шэз дело обстояло серьезней. Она целиком подчинила себя стремлению к успеху, потребности, сжигавшей ее изнутри и уничтожавшей даже тень легкомыслия. Каждый день она приходила первой и уходила последней, с жадностью хватаясь за любую возможность почерпнуть у Тони какие‑то дополнительные сведения на тему занятия. Но именно эта потребность в успехе делала ее более чувствительной к неудачам. То, что он мысленно определил как отчаянную потребность в одобрении, было оружием, которое могло обратиться против нее, и с самыми разрушительными последствиями. Если она не скинет с себя защитную броню и не откроет дорогу сопереживанию, ей никогда не бывать тем отличным специалистом, каким она могла бы стать. И это уже его задача – дать ей почувствовать, что она может ослабить бдительность, что это ей ничем не грозит.
В ту же секунду Шэз подняла голову, взор ее был устремлен прямо на него. В ее глазах не было ни смущения, ни замешательства. Она просто глядела так какое‑то мгновение, а потом снова вернулась к тому, что читала. Похоже было, будто она проникла в банк его памяти за недостающей информацией и, взяв то, что ей нужно, снова отсоединилась. Слегка выбитый из колеи, Тони откашлялся.
– Четыре разных случая нападения и изнасилования. Ваши комментарии?
Для этой группы уже прошли времена неловкого молчания и желания вежливо пропускать вперед других. Теперь, как уже бывало не раз, сразу же заговорил Леон Джексон:
– На мой взгляд, главное тут в выборе жертв. |