Это была сказка, почти никак не связанная с реальными событиями, о которых Бетси знала не понаслышке. Она прекрасно помнила первую встречу Мики с Джеко, но не потому, что их первое свидание было подобно столкновению двух звезд, узнавших друг в друге свое подобие, столкновению, от которого содрогнулась бы вселенная. Бетси помнилось нечто другое, и выглядело это другое гораздо менее романтично.

Тогда Мики в первый раз в жизни побывала в роли телерепортера главной вечерней программы новостей. На глазах у миллионов зрителей, жадно припавших к экранам телевизоров, она брала первое эксклюзивное интервью у Джеко Вэнса, героя самой животрепещущей человеческой трагедии в средствах массовой информации. Бетси дома одна смотрела выпуск, возбужденно потирая руки, в восторге оттого, что на ее любовницу устремлены десять миллионов пар глаз одновременно.

Эйфории не было суждено продлиться долго. Они праздновали вместе, в мерцающем свете экрана, вновь проигрывая запись, когда их веселье прервал телефонный звонок. Бетси сняла трубку и ответила звенящим от счастья голосом. Когда неизвестный журналист приветствовал ее как подружку Мики, вся радость Бетси мгновенно испарилась. Несмотря на суровую отповедь, которую вне себя от ярости она дала мерзавцу, несмотря на все презрение и насмешки, которыми наградила его Мики, обе женщины прекрасно понимали, что их отношения грозят вылиться в отвратительнейший из скандалов, когда‑либо раскрученных бульварной прессой.

Кампания против подлых приемов продажных писак, которую после этого развернула Мики, была так же тщательно спланирована и решительно воплощена, как и все ее предыдущие карьерные ходы. Каждый вечер две пары штор задергивались в двух отдельных спальнях и за ними включался свет. Потом лампы по очереди гасли; та, что горела в пустой комнате, была поставлена на таймер, который Бетси ставила всякий раз на другое время. Каждое утро шторы в разное время раздвигались, причем той же парой рук, которые накануне задернули их.

Обнимались они теперь только за плотно задвинутыми шторами, в стороне от окна, или в коридоре, куда снаружи не мог проникнуть посторонний взгляд. Выходя одновременно из дома, они прощались на нижних ступеньках лестницы и махали друг другу рукой, избегая даже случайных прикосновений.

Лишив предполагаемых наблюдателей пищи, большинство людей почувствовали бы себя в безопасности. Но Мики сочла за лучшее проявить инициативу. Если газетам нужен сюжет, то пусть ие сомневаются – они его получат. Только нужно сделать его более впечатляющим, более достоверным и более романтическим, чем тот, который, как они думают, у них уже есть. Она слишком дорожила Бетси, чтобы рисковать душевным покоем своей возлюбленной и их отношениями.

Наутро после знаменательного звонка у Мики выдался свободный час. Она поехала в больницу, где после аварии лежал Джеко, и обаянием проложила себе путь через кордоны медсестер. Ей показалось, что Джеко было приятно снова ее увидеть, и не только потому, что в качестве подарка она захватила с собой миниатюрный радиоприемник, работавший на средних и длинных волнах, в комплекте с наушниками. Хотя ему продолжали давать сильные обезболивающие, он живо и с радостью откликался на все, что хоть как‑то развеивало беспросветную скуку пребывания в отдельном боксе. Она провела с ним полчаса, болтая обо всем на свете, кроме пережитого им несчастного случая и ампутации, потом ушла, наклонившись и запечатлев у него на лбу дружеский поцелуй. Проделать все это оказалось вовсе нетрудно. К ее удивлению, она чувствовала к Джеко симпатию. Он не был тем наглым мачо, которого она ожидала встретить, памятуя о своем прежнем опыте общения с парнями – героями спорта. И еще кое‑что особенно ее удивляло: он не был поглощен жалостью к себе. Может быть, когда Мики только стала навещать его, это и был с ее стороны чисто эгоистический интерес, но очень скоро она втянулась, сначала почувствовав уважение к его стоицизму, а потом неожиданно начав испытывать непонятное удовольствие от общения с ним.