Грегори медленно опустил на него глаза.

– Нет, – сказал он вдруг. – Нет, езжай, – и, поймав Милдрет подмышки, потянул вверх. Прислонил к стене перед собой и провёл по щеке рукой. – Милдрет, ты сейчас нужна мне, как никогда.

Милдрет на секунду опустила глаза и вновь посмотрела на него.

– Я всегда с тобой.

– Отправляйся в путь сегодня же. Не нужно никуда заезжать. Отдай деньги и получи расписку, что я выплатил этот долг, а затем возвращайся ко мне. И по дороге подумай, Милдрет, чьё это было письмо? Кто нас предал?

– Они были одинаковые, Грегори.

Грегори с сожалением кивнул.

– И всё-таки… Я тоже буду думать вместе с тобой. И, Милдрет… —Грегори коснулся пальцами краешка её губ. – Не смей думать об этой ерунде, – он кивнул на окно. – Ты должна вернуться ко мне живой. Это приказ.

Не дожидаясь ответа, он коснулся губ Милдрет своими губами и, не встретив сопротивления, проник внутрь. Милдрет прогнулась, прижимаясь к нему, насыщаясь спокойствием и уверенностью, которые наполняли тело господина.

– Я тебя люблю, – сказала она и улыбнулась краешком губ, когда закончился поцелуй.

– Я тоже тебя люблю. Уходи. Пока не настал рассвет.

Милдрет не было три дня и три ночи, и за эти три дня и три ночи в замке произошло немало перемен.

Наутро сэр Артур явился к Грегори и приветствовал его поклоном, но лицо его было холодно, как лёд на вершинах гор.

– Есть ли смысл менять стражу, – спросил он, когда Грегори завёл об этом разговор. – Если вы с Генрихом теперь суть одно?

Грегори поджал губы. Ему не нравилось, в какую сторону сворачивает разговор.

– Я сам решу, с кем мне быть единым целым, – сказал он. – Если ты верен мне – то выполнишь приказ. И сверх приказа выяснишь, чьё письмо я видел у Генриха на столе. Может, это твой мальчишка научился читать? Или кто-то ещё?

Артур какое-то время молча смотрел на него.

– Вы хотите сказать… – произнёс он наконец.

– Я уже боюсь что-либо говорить в этом замке вслух или даже писать.

Артур кивнул.

– Я вас понял, – мрачно произнёс он. – Но мои люди – воины. Они не так искусны в сыске, как нужно нам сейчас.

– Надеюсь, есть ещё что-то, что нужно «нам», а не каждому из нас.

Грегори внимательно смотрел на гостя несколько секунд, а затем вздохнул и сказал:

– Иди. Выбери тех людей, кому не страшен гнев Генриха, потому что я собираюсь часто нарушать его запреты. Точнее, – он хохотнул без всякой радости, – я вообще не собираюсь более их соблюдать.

Впрочем, особого желания покидать башню у Грегори не возникло. Замок, в котором он прожил большую часть жизни, казался ему сейчас чужим. Никому, кроме Милдрет, он не мог здесь доверять, а Милдрет не было рядом, и без неё любые прогулки теряли смысл.

Стояла к тому же глубокая осень, и погода становилась хуже с каждым днём, так что единственный раз, когда он покинул покои, Грегори сделал это, чтобы потребовать на кухне побольше дров.

Вечером третьего дня в двери башни постучалась Ласе – злая как фурия, так что Грегори едва её узнал.

– Ты в самом деле просто избалованный жестокий мальчишка, Грегори! Любой старый боров был бы лучше тебя!

– Похоже, ты передумала становиться моей женой, – Грегори усмехнулся и уселся обратно в кресло, из которого встал было, чтобы поприветствовать даму. – Чем я заслужил эту радость?

– Что тебе сделал сэр Тизон?

– Тизон? – Грегори поднял бровь.