Кейтлин была романтиком – и всё же до тех пор она отчётливо понимала, где сны и где явь. Одно дело было мечтать, сидя в сквере и разглядывая, как капли дождя падают на асфальт, о том, что её сны окажутся реальностью, и когда-нибудь она увидит их наяву. И совсем другое – увидеть в реальности осколок одного из таких снов.

Грег слишком подходил к тому, что до сих пор существовало только в её голове. Даже совпадением она могла бы назвать это с трудом. Мучительно хотелось рассказать кому-то о происходящем – но Кейтлин поняла уже давно: такие вещи не сможет понять никто. «Разве что Грег», – подумала она и улыбнулась самой себе. Она не знала об этом человеке ничего, даже фамилии, но почему-то была уверена, что он – поймёт. Вот только Грег уехал, да и именно об этом с ним говорить Кейтлин не могла.

У Кейтлин было несколько идей, которые могли бы объяснить, что с ней происходит.

Первой – и самой очевидной – было то, что она начала сходить с ума.

Когда Грег уехал, и эта мысль впервые пришла ей в голову, Кейтлин стала осторожно задавать вопросы соседям по вернисажу – в самом ли деле этот мужчина встречал её по вечерам? Видели ли они его?

Грега не видел никто. И Кейтлин пробрал холодок.

Несколько дней она ходила сама не своя. Перестала рисовать замки и пропустила поездку в Дувр. Вместо этого осталась дома и нарисовала лаванду – целиком, от и до. Получила за это в награду от Джека чашку чая с молоком, который терпеть не могла, и согласилась вечером сесть за блог. Они ковырялись часа два, но Кейтлин наотрез отказывалась ставить ценники к большей части своих картин – лаванду она оценила в двести фунтов, и, поскольку это был единственный лот, то Джек предложил поставить номер телефона и предложение рисовать на заказ.

Кейтлин, вопреки его ожиданиям, согласилась довольно легко. Следом возникла мысль выставить фотографии и других картин, без ценников и предложений о продаже, просто как часть «портфолио» – и это тоже не вызвало возражений со стороны Кейтлин, которая поняла вдруг, что где-то в глубине души очень хочет, чтобы эти картины оценил кто-то, кроме неё.

Спать ушли поздно, а наутро Кейтлин, вопреки расписанию, не пошла на вернисаж, а отправилась в галерею, где Рейзен проводил мастер-классы, и, выпросив у менеджера номер телефона художника, набрала.

– Добрый день, мистер Рейзен… – она замешкалась, – это одна из ваших студенток, Кейтлин Фергюс… помните, замок Даннотар?

Молчавший поначалу Рейзен немного оживился.

– Да, Кейтлин, привет.

– Это по поводу индивидуальных занятий, которые вы мне предложили… Я хотела бы уточнить детали.

– Да, минуту…

Рейзен, видимо, вышел из какого-то помещения, а затем уже продолжил:

– Да, Кейтлин, алло. Что ты хотела бы узнать?

Кейтлин задумчиво побарабанила пальцами по стене. Звонила она из лофта, потому что на мобильном денег не было, да и говорить отсюда было куда спокойней.

– Прежде всего, я хотела бы узнать о цене и… сроках оплаты, скажем так.

Рейзен хмыкнул.

– У меня нет особой необходимости в деньгах, – сказал он.

Кейтлин подняла бровь.

– Но вы ведь вряд ли будете заниматься со мной просто так.

– Думаю, символическая плата всё же нужна, иначе мы оба будем чувствовать себя неловко. Но я не буду требовать её прямо сейчас. Мне было бы интересно узнать тебя… Разобраться в твоей манере письма. Так что в определённом смысле каждый из нас получит своё.

Кейтлин снова задумчиво побарабанила пальцами по камню. Людям она не очень-то доверяла, но это был Рейзен, для неё – почти что звезда.