В ответ на его трусливое бегство свидетели его победы, радостно захохотали. Сначала я решил, что смеются над стрельцом, но тут же понял, что не над ним, надо мной. На такой исход поединка я никак не рассчитывал. Мало того, что моя пиар-акция позорно провалилась, получалось, что меня еще простили за убогость. Теперь уже разозлился я.

    -  А ну, стой! - крикнул я вдогонку стрельцу. - Стой, холоп, или хуже будет!

    Однако десятник только ускорил шаг. Зрители, как мне показалось, от ловкого хода стрельца пришли в полный восторг и держались за животы, давясь от смеха.

    -  Эй, глухой, как он тебя! Попутал и сбежал! - стукнул меня по плечу парень с подбитым глазом. - Ты смотри, с нашим Степаном не шути, он не тебе чета - голова!

    Мне показалось, что в этом утверждении действительно есть рациональное зерно. Я бы так, как он, сделать никогда не смог, даже окажись передо мной не один, а десять противников. Эта мысль, как ни странно, урезонила взвившуюся гордыню. Я снисходительно ткнул жертву ночного грабежа пальцем в живот и не торопясь, начал заворачивать ятаган в холстину.

    Народ, так и не дождавшийся интересного зрелища, начал неторопливо разбредаться в разные стороны, только тройка самых тупых или упорных осталась между сараями, то ли в ожидании продолжения поединка, то ли собираясь без свидетелей и помех обсудить случившееся

    Я, между тем, зажал свой ятаган под мышкой и пошел в сторону большого дома. Когда поблизости никого не осталось, меня догнал Алексашка. Выглядел он встревоженным.

    -  Алеша, погоди, - попросил он.

    Я остановился, ожидая, что он скажет. Парень воровато огляделся по сторонам и укоризненно покачал головой:

    -  Зря ты так с дядей Степаном, он тебе этого вовек не простит…

    -  А что мне нужно было ему поклониться в ножки и саблю просто так отдать? - спросил я, не зная как объяснить простому, наивному человеку причины, побудившие меня ввязаться в склоку.

    Алексашка был проще меня, наверное, глупее и от этого чище, нравственнее и, возможно, рациональнее. Действительно, что кроме обычного самолюбия и нежелания расстаться с ценной собственностью, побудило меня вступить в конфронтацию с совершенно не важным мне человеком? Тем более что даже в случае нашего поединка, убивать я его не собирался, максимум разоружить, и тем, возвысив себя, унизить перед случайными зрителями. Обычное суетное самолюбие!

    -  Дядя Степан - плохой человек, - грустно сказал Алексашка, - живет не по совести. Он теперь просто так от тебя не отстанет.

    -  Ничего, Саша, как-нибудь справлюсь. Спасибо что предупредил.

    -  Ну, я пойду? - просительно сказал парень, кося по сторонам тревожным взглядом.

    -  Иди, - кивнул я, благодарно улыбнулся и пролез через пролом в плетне на первый двор.

    Сидящая в заточении похищенная красавица еще со вчерашнего дня, когда о ней рассказал Алексашка, будоражила воображение. Очень все это выглядело таинственно и романтично. Притом слишком давно я не видел интересных женщин, тем более теремных красавиц, чтобы пропустить мимо ушей такую интересную подробность жизни коварного дьяка. В конце концов, почему разоблачение взяточника, обкрадывающего царскую казну, важнее спасения живого человека, к тому же… Я представил, как может выглядеть такая жертва произвола и тут же задрал голову, вглядываясь в узкие стрельчатые окна терема.

    Увы, ничего похожего на нежное личико с заплаканными глазками, там не мелькнуло.