— Озеро Медина, — повторил я. — Округ Авалон.

— Так здесь написано. Насчет Дентона я сомневаюсь, но практически уверена, что он все еще владеет летним домиком на озере.

— Почему?

— Я обратилась в службу охраны парков и дикой природы. На Леса зарегистрирована пресноводная яхта.

Я присвистнул.

— Похоже, ты заработала премию.

Многие специалисты по документам недооценивают службу охраны парков и дикой природы. Сам бы я не стал обращаться к ним на такой ранней стадии. Обычно принято начинать с очевидных источников и лишь потом обращаться к более сложным. К счастью, Келли работала иначе. Порядок ее обращений в различные государственные учреждения определялся их расположением по маршруту ее автобуса.

— Речь идет о небольшой яхте, — сказала Келли. — Двадцать пять футов. У него не было необходимости ее регистрировать, но Лес Сент-Пьер это сделал.

Я подумал о спальне Леса, об аккуратно надписанных коробках из-под обуви и его аферах с женщинами, которые он так тщательно фиксировал. Может быть, ублюдок был слишком организованным?

— Продолжай.

— Он купил яхту в Плам-Коув, на озере Медина. Я сделала несколько звонков и получила адрес места в сухом доке, который он арендует.

Я нашел ручку, лежавшую в щели между гладильной доской и телефоном, и записал полученную информацию.

— Хорошая работа.

— Верно. Кроме того, я выяснила, что яхтой больше никто не интересовался.

Моя ручка замерла над бумагой.

— В каком смысле?

— Когда я была в ОТС, клерк узнал имя Леса Сент-Пьера, потому что несколько недель назад к ним уже обращались по его поводу. Уж больно имя необычное. Он заметил, что у Леса, должно быть, серьезные неприятности.

— Почему?

— Выяснилось, что я уже второй человек из офиса прокурора штата, который про него спрашивал.

Глава 34

Моя мать сидела на корточках в заднем дворе своих соседей и рисовала побеги глицинии на сосновой изгороди. Чтобы добраться до нее, мне пришлось перешагивать в своих выходных туфлях через минное поле форм для выпечки пирогов, наполненных разными красками.

Она была в пурпурном комбинезоне и розовой футболке с надписью «Ночь в старом Сан-Антонио», перепачканной акриловыми красками. Теплый неподвижный воздух пропитался их запахом, и мама вспотела не меньше, чем открытая бутылка пива, стоявшая рядом с ней на камне.

Она приветствовала меня, не поднимая головы и продолжая водить кистью, выводя пурпурные лепестки. Ее нос украшал отпечаток пальца такого же цвета.

— Ты знаешь, сейчас продают растения, — заметил я. — Их можно купить в магазине.

Мама сдержалась и не фыркнула в ответ. Я решил, что это первый признак того, что она слишком долго сидела на солнце и вдыхала пары краски.

— Это trompe l’oeil, Джексон, — ответила она и, понизив голос, добавила: — Эндемены мне платят!

Я посмотрел в сторону дома Эндеменов. Мистер Эндемен, неухоженный газетчик, вышедший на пенсию, сидел за пишущей машинкой за обеденным столом. Он что-то быстро печатал, чтобы выглядеть занятым, но все время искоса посматривал на нас в венецианское окно и хмурился, словно после моего появления пейзаж стал заметно менее привлекательным.

— Я никому не скажу, — обещал я.

Мама закончила рисовать лепестки и наградила меня оценивающим взглядом.

— Ну… — Она приподняла брови.