- Ну, а теперь подумай, нужно ли с таким раскладом тебе все это - милиция, суд? Нет, если хочешь, пожалуйста! Я могу хоть сейчас сюда гаишника вызвать, у меня там полно своих ребят. Ну, что? А?

Григорий увидел, что Ганс пришел в движение. Он принялся не спеша бродить вдоль стены, сцепляя ладони и потягиваясь. Будто разминался. Он вроде бы ничего не хотел этим показать, но вместе с тем получалось, что он к чему-то готовится.

- Пойми, Айболит, мы тебе зла не хотим, - сказал Кича, не отрывая от Гриши внимательного взгляда. - Ну, виноват, ну не уследил за дорогой, испортил чужую машину... Заплати - и расходимся друзьями. Может, еще придешь к нам за советом, а может, и мы к тебе. Прессовать тебя не станем. Ни в лес вывозить, ни кислотой в морду плескать, ни утюгом жечь. Зачем, если сам все поймешь? Мы же просто поговорить зашли, спокойно обсудить вопрос. Ты же нормальный парень, голова на плечах есть. Разбил Гансу "Опель" - что теперь, он за свои деньги его должен чинить?

- Чинить одно, а полностью оплачивать... - начал было Гриша, но Кича с досадой махнул рукой и отвернулся, не желая ничего слушать.

- Я на битых не езжу, ты понял? - снова подал голос Ганс. Он продолжал шататься перед глазами, поводя руками и плечами, демонстрируя силу. Чуть шевельнет локтями - и уже подмывает отшатнуться от него, закрыться. Григорий вдруг понял, что все эти разговоры и хождения не просто так. Все продумано.

Вот сидит Кича - спокойный, улыбается, все понимает и входит в положение. А вот - Ганс. Ходит, поигрывает мышцами. Мощь бежит через край, а деть ее некуда.

Союз грубой силы с дипломатичной мягкостью. Если согласишься с этими парнями, они так и останутся спокойными, рассудительными и дружелюбными. Приятелями твоими останутся. Если нет - наступит время Ганса с его мышцами и короткими жесткими фразами, слетающими с языка.

Нет сомнений - они прессуют, но не грубо, а тонко, с умом. Выдавить из лоха деньги - суперзадача текущего момента. Ради этого можно и добрыми побыть, и в приятелей поиграть. Как кошка с мышкой.

Григорий был прав. Этот метод Кича использовал всегда. Он любил наводить страх, но умом, а не силой. Этим он отличался от Ганса, готового по малейшему поводу бить вдребезги и рвать в клочья.

- Пустой разговор, - произнес Гриша. - У меня все равно нет таких денег.

- И снова ты не прав, доктор, - усмехнулся Кича. - У каждого человека есть столько денег сколько ему надо. Каждый человек может достать любые деньги, если прижмет. Тебя пока не прижало, но уже пора шевелиться, думать.

- О чем думать? Сколько ни думай, денег не прибавится.

- Верно, верно... А вот это - разве не деньги? - он обвел вокруг себя руками.

- Что?! - изумился Гриша. - Моя квартира?

- Только не пыли. И не вздумай говорить, что она не твоя, а тетушкина. Тетка давно уже отписала ее на тебя, и налог на дарение уплачен. Не удивляйся, мы все знаем, - Кича, достав из сумки-визитки свернутый листок, начал читать: "Пшеницын Григорий Михайлович, двадцать семь лет, врач-кардиолог станции "Скорой помощи", закончил Новосибирский мединститут, служил в войсках связи...". - Он прервался и исподлобья посмотрел на Григория. - Все правильно написано?

- Ну, допустим, - согласился тот.

- Не допустим! Отвечай - правильно?!

- Правильно.

- Ну вот! А тут еще много всякого про тебя есть. Слушай, а ты правда кандидат наук? Ганс, ты понял, с каким человеком общаемся? Наверно, умный, нашпигованный, сам все должен понимать. Ну, так что?

Григорий напряженно думал, не глядя на Кичу. Сказать им "нет" - попасть в историю, конец которой может быть совсем печальным. Согласиться - остаться обманутым, обобранным и униженным. Что лучше? А если помолчать для начала?

- Ты не делай лошадиные глаза, - от души посоветовал Кича. - Все не так плохо. Продашь квартиру - расплатишься с нами.