Досадный недостаток должен был восполнить Ганс, которому Кича предложил поработать у себя шофером. Но тот сразу сообразил, что шоферить придется не так, как прежде его покойный отец на стройке.

Дело происходило в сауне, разговор протекал под коньячок, в парилке повизгивали девчонки. Все замолкли, когда юный и неопытный Ганс в ответ на полушутливые намеки и предложения вдруг серьезно спросил:

- В бригаду берете, да?

Всех удивило, что он так спокоен и деловит, будто ему предложили просто подработать на разгрузке вагона. Молодые ребята обычно реагировали иначе - они либо цепенели от радости, либо немного пугались.

Кича в тот раз ответил, что бригада как-нибудь обойдется без него, без Ганса, а ему придется следовать за бригадиром повсюду и следить за порядком вокруг.

Ганс выполнял эту простую работу серьезно и обстоятельно, без всякой суеты. Когда Кича вел какие-то трудные переговоры, он маячил за его спиной как олицетворение той неумолимой силы, которая в нужный момент придет Киче на помощь. Это очень здорово действовало. Молодой телохранитель .экономил бригадиру массу сил и нервов.

Заполучив Ганса, Кича начал менять облик. Если прежде он был похож на маленькую злую собачку, которая может больно покусать, то теперь стал "лакироваться", придавать себе лоск и интеллигентность. Он старался избавиться от блатных словечек, стал сдержанным в жестах. Одежду выбирал очень дорогую, но простую. Сделал стильную прическу.

Кича по-прежнему стремился произвести впечатление сильного и опасного человека, но отныне это была другая сила, другая опасность. Спокойная, но безжалостная. Кича уже сравнивал себя с гангстером, а не с разухабистым русским "братком", какие окружали его каждый день.

- Не вязался бы ты с наркотой, - снова заговорил Кича, отрывая Ганса от раздумий о новой машине. - Деньги и так кругом вертятся, найди что-нибудь поспокойней.

- Все гладкие места заняты, - хмуро ответил тот. - У нас тут ребята тоже не пальцем деланы.

- Мест полно, - жестко возразил Кича. - Хочешь - дам тебе на время вольную в районе, потрясешь барыг с ребятами. Риска меньше.

- Ты ж за барыг свою пайку затребуешь? - усмехнулся Ганс, выруливая на центральную улицу, оживленную даже в это позднее время.

- Затребую, - со вздохом кивнул Кича. - Без этого никак - времена такие.

Машина, доехав до следующего перекрестка, остановилась на светофоре. По стенам домов и деревьям пробежало вдруг фиолетовое сияние. Ганс увидел в зеркале санитарный "рафик", который медленно, но настойчиво пробирался между машинами. Прямо перед стоп-линией он притормозил - водитель, похоже, хотел осмотреться, прежде чем выскакивать на пересечение под красный свет.

Однако уже загорелся желтый, а "Скорая" все медлила. Возможно, заглох мотор. Ганс поспешно включил передачу, чтобы выскочить и занять место впереди "рафика", и не заметил, что тот наконец тронулся.

Раздался скрежет, "Опель" сильно качнулся. Бампер санитарки пропахал глубокую борозду на левом крыле и дверце.

- Твою мать! - прорычал Ганс, выскакивая из кабины. Кича неторопливо выбрался вслед за ним.

- Ну что за дела, а?! - заорал Ганс водителю - высокому русоволосому парню в белом халате, открывшему дверь ему навстречу.

- Уберите, пожалуйста, машину, - вежливо, но твердо попросил Григорий. Мы везем умирающего в реанимацию.

- Сейчас будет тебе реанимация! - взвился Ганс. - Сам будешь как умирающий! Сначала ответишь за машину, а потом вали куда хочешь!

- Ребята, пропустите! - бесстрашно вступила в разговор Алька. - У нас больной, ему очень плохо.

- А кому сейчас хорошо? - сверкнул глазами Ганс. - Мне, думаешь, хорошо? Он красноречиво кивнул на помятый "Опель". Затем швырнул в сторону Григория ключи. - На, забирай! Я на битых не катаюсь. А завтра заплатишь.