Раздумывал тип недолго.

— Культурная, бля, столица!

Он захлопнул окно.

— Спасибо, Гена, — улыбаясь, сказа Телешов.

— Да всегда пожалуйста, Сергей Михалыч, — ответил парень с балкона. — А то без его скулежа тут праздник… Но все-таки хотелось бы уже определиться, тут и с этим гов… в смысле, типом, не поспоришь.

— Определимся. — Сергей произнес это громко и уверенно. — Я ведь здесь, внизу тоже для чего-то. Потому, что ваш. Свой. Отсюда же. И в той же самой каше. Так что как только — так все вместе и дальше двигаться будем.

Открытые окна отозвались нестройным хором голосов, в которых было главное для Телешова — согласие с его словами.

— Да все пока окей, — подсуммировал за всех Гена с балкона. — Вот в сортир бы сходить по-человечески…

Несколько человек рассмеялись. Посмеивались и люди внизу.

— Молодец, — раздался негромкий голос за спиной Сергея. — Справно службу несешь.

Телешов, продолжая улыбаться, повернулся к майору.

— Справно, без дураков, — продолжал Кремер.

— Дурак один был, да засунулся, — ответил Сергей.

— Засунули, я ж еще издаля наблюдал. И засунули правильно, — уточнил майор. — В тех самых педагогических целях. Вот так и дальше. Как вас в этом вашем Герцене учили.

Он отступил на шаг и осмотрел Телешова с головы до ног.

— Красавец. Как на тебя шили. Вот ведь где призвание-то твое истинное.

— Да ладно тебе, Петр, — Сергей для порядка нахмурился. — Вырядили как чучело.

— Пошли-ка лучше покурим. — Кремер никак не отреагировал на показную обиду. — Мне тут Зинченко сыскать охота.

И, шагая рядом с Телешовым, добавил:

— Это ты раньше, прости засранца, чучелом был. А теперь — вполне строевая единица. Боец на все сто.

Сергей, неожиданно для себя самого, громко расхохотался. Потом, спохватившись, покосился на окна. Ладно, сказал он себе. Смех — не слезы. А слезы еще впереди. Поплакать, родные вы мои земляки и соседи, нам еще придется.

— Покурить? — Зинченко наблюдал, как Алина, спрыгнувшая со ступеньки RV , достала сигарету.

Она молча кивнула, чиркнув зажигалкой.

Уже рассвело. Солнце еще не поднялось над линией горизонта, очерченной силуэтами темных домов, но небо на востоке уже наливалось красновато-оранжевым светом.

— Могли бы покурить и там, — продолжал полковник. — Думаю, генералитет не возражал бы.

— Не знаю, — с сомнением сказала Наговицына. — Простите, Николай Васильевич. Я не о «покурить». Я о своем…

— Понятно. — Зинченко вздохнул. — Варианты сценариев.

— Варианты? — Алина грустно улыбнулась. — Если один-единственный сценарий — это варианты…

Полковник промолчал. Он смотрел на омоновцев, стоявших на расстоянии метров пяти друг от друга по контуру треугольника. Третье кольцо оцепления. На внешней стороне кольца людей было немного, и, на первый взгляд, только тех, кому там быть полагалось. МЧС, менты, тот же ОМОН. Хотя бы там, снаружи, пока без приключений, подумал Зинченко. Пока по плану. Выходящих из домов пропускать, но только в одном направлении. Вовне. Сюда же — начиная со второго кольца, с Таллинской — никого.

Пока по плану. И, похоже, без конфликтов. Во всяком случае, никаких разборок и криков не слышно. Зинченко взглянул на часы. Рановато пока для криков-разборок.