А двое моих подопечных ненавязчиво перемещаются. И хорошо перемещаются, надо сказать. Профессионально. Не мельтешат, но в пределах дозволенного двигаются таким образом, чтобы увидеть максимум возможного. Ну и мои парни, конечно, неподалеку. Держат дистанцию, но опекают плотно. Пока ничего сверхъестественного. Все в пределах правил.

Мимо него проехало четыре крытых грузовика. В кузове сидели ребята в камуфляжке — почти такой же, в которой туда и сюда бегали МЧС-ники. На первый взгляд и не отличишь.

Коулмэн, однако, вычислил с самого первого взгляда, тут же подав знак коллеге: смотри. Ясное дело, понял мистер Коулмэн: и откуда грузовики, и откуда, соответственно, ребята в кузовах. Однако тень недоумения по лицу все-таки скользнула. Зачем военные, куда военные?

Бардин едва сдержал улыбку. Ладно, братцы-шпионцы. Тайна эта не век тайной будет. Если на гнездо змеиное выйдут, — дай-то Бог — то и в работе этих ребят увидите. Их издалека видно будет — особенно в темноте. Но лучше бы все-таки до темноты не тянуть.

А на пока — подергайтесь. Пусть будет вам небольшой такой suspense[4]. Голливуд — так Голливуд. Все по законам жанра. Понять бы еще, какие ваши роли в этом кино.

4

— Что ж, значит, так тому и быть. — Голышев потер виски. — Значит, дальше тянуть нельзя. Людей надо выводить.

— Может быть, на выходе из подъездов просто требовать ключи от квартир? — с сомнением спросил Дивеев, но тут же спохватился. — Черт. Дурацкая пародия какая-то получается. Ильф с Петровым. Ключи от квартиры, где деньги лежат…

— Не смешная пародия, — согласился Мостовой. — Но это что в лоб, что по лбу. Требовать оставлять квартиры открытыми — или требовать ключи…

— Ладно. — Начальник действующего штаба отрешенно кивнул. — Вариант первый, он же единственный. Вячеслав Алексеевич, готовьте текст для громкоговорящей…

— Алина!

Все находившиеся в штабе, включая операторов за столом, повернулись на голос. В дверях возникла странная долговязая фигура в камуфляжке МЧС. Брови Голышева поползли вверх, он посмотрел на Мостового.

— Это еще что такое?…

— Это учитель здешней школы, — торопливо вмешалась Ламанча. — Телешов.

— А, — Мостовой вспомнил. — Тот, что первого гремучника убил?

Голышев покачал головой и усмехнулся.

— Убил — молодец. Герой. Однако сейчас, простите…

— Погодите, товарищ генерал, — Сергей, похоже, нимало не смутился. — Есть вариант. Честное слово, есть.

Болтянский обвел глазами бойцов. Ребята явно нервничали, переминаясь с ноги на ногу, покуривая и разговаривая вполголоса, словно кто-то их мог подслушать.

Занервничаешь, подумал капитан, переложив свой «Моссберг» из одной руки в другую. Уже скорее бы в дело. А то стоим, сами себя накручиваем.

А куда ж денешься, без накручивать не получается. Все бойцы знали о том, что случилось с Полухиным — и многие возле дома были, когда Володя умирал. Так ведь то одна только квартира была. Одна только квартира.

Он-то сам, капитан Болтянский, ребятам особых картин не расписывал. Не надо было им тех картин. Кто не видел — спать будет спокойнее. А кто видел — никаких рассказов не надо. Похоже на то было, что и Вахрушев с Шабалкиным тоже распространялись не особо. Да и кому оно улыбается — такое вспоминать.

— Леша, привет.

Капитан обернулся.