– С Новым годом, мои чижики, – сказала она, обнимая нас с тобой за плечи и поочерёдно целуя. – Люблю вас.

Потом в камине трещал огонь, а мы сидели около него и негромко пели под твою гитару старые, известные и любимые песни. У Александры оказался очень приятный голос, и в этой уютно-романтичной обстановке я снова невольно подпала под её чары.

– Ясь, сыграй что-нибудь медленное, – попросила она. – Мы с Лёней потанцуем. Если ты не против, конечно, – добавила она с усмешкой.

Ты не была против. Под задумчивый перебор струн и неторопливый ручеёк твоего голоса мы с твоей сестрой переступали по ковровой дорожке ногами в шерстяных носках, и от пристально-нежного взгляда Александры я проваливалась в какую-то гулко-звёздную бездну. Я никуда не могла деться от этого взгляда – он везде меня находил. В её тёплой ладони моя рука обмякла, сжимаемая уверенно и нежно, и я сомлела… «Тоже мне, Наташа Ростова на первом балу», – ругнула я себя мысленно, пытаясь прогнать это волнующе-острое, странное и, как мне казалось, опасное наваждение.

Поблагодарив за танец, Александра приложилась к моей руке губами и сказала:

– Ну, давайте ещё немного посидим, допьём шампанское, да и отдыхать, наверно, пора. Хороший получился у нас праздник, правда?

Мы с тобой считали так же. Было уже полтретьего, и у меня, вставшей в семь утра, уже невыносимо отяжелела голова, а от выпитого за вечер шампанского меня слегка развезло. Это был не хмель, просто приятная усталость и истома. Остатки еды и одну нетронутую бутылку шампанского мы убрали в холодильник, после чего я, закатав рукава, принялась за мытьё посуды. Ты ещё перебирала струны, а Александра, накинув на плечи шубу и обувшись, вышла на крыльцо.

– По-моему, Саша какая-то грустная, – заметила я. – Хотя и старается улыбаться…

Твои пальцы на миг замерли.

– Ага, есть такое, я чувствую. Она недавно с Еленой рассталась, – сказала ты.

Это была та самая Елена Сергеевна, адвокат Риты, шикарная длинноволосая красотка с голубым огнём в глазах. Александра сказала о ней «моя хорошая знакомая», но ощущения меня тогда не обманули. Мне почему-то сразу подумалось, что между ними что-то есть… И вот, уже не было. Елена уехала делать карьеру в Москве, считая, что здесь для неё – уже не тот уровень.

Мы с тобой легли в спальне на втором этаже, а Александра – внизу, на диване. Щекоча тёплым дыханием мой лоб и касаясь губами ресниц, ты шепнула:

– Ты не сильно устала, птенчик?

А твои пальцы повторяли этот вопрос на своём языке – языке тела, забираясь ко мне под футболку. Там у меня не было лифчика, и твоя рука нащупала и с надеждой прижала мою грудь.

– Ммм… – Решив отвечать на языке тела, я потёрлась своим носом о твой, прихватив поцелуем твою нижнюю губу.

Снаружи стоял трескучий мороз, холодное небо мерцало звёздами, а возле дома нёс вахту наш снеговик, утыканный стерженьками потухших бенгальских огней.

– Кровать скрипучая, блин, – прошептала я. – Саше там, внизу, всё слышно…

– С каких пор ты стала её стесняться? – В сумраке комнаты я не видела твоего лица, но в тоне слышалась игривая усмешка.

– Дело не в стеснении, – сказала я. – Она же с Еленой рассталась… И, может, ей всё это… как-то не очень… приятно слышать… ох…

В перерывах между моими словами была виновата ты: пока я размышляла о деликатной стороне вопроса, ты занималась делом и, похоже, останавливаться на полпути не собиралась. Предательница-кровать! Ну неужели нельзя было скрипеть потише?.. Да ещё ты, куснув меня за губу, сделала мне больно.

– Яська! – зашипела я.