— И это очень правильно, только я запамятовал — почему. Скоро собственное имя позабуду! Дженна, дочка моя, недавно посадила меня на женьшеневую диету, только пока улучшения что-то не видно. — Кэрролл усмехнулся и опустился на рабочее кресло, скрестив ноги и сложив на коленях руки. Кожа у него на руках была совсем молодой — гладкой и чистой. — Сделайте милость, садитесь. По телефону вы сказали, что хотели поговорить о Питере Мак-Коннеле. Повторюсь: вряд ли смогу быть вам чем-нибудь полезен. Я не видел его больше десяти лет.

— А меня скорее интересует, каким он был прежде.

— Каким он был?

— Вопрос нескромный, но я слышала, что у Мак-Коннела… — Запнувшись, я бросила взгляд на фотоснимок Кэрролла и Мак-Коннела: как бы поделикатней выразиться?

— Да? — Кэрролл подался вперед.

— Мне говорили, у него были… приятельницы.

Нахмурившись, Кэрролл откинулся на спинку стула.

— Кто вам такое сказал?

— Бывший ваш студент, Стив Стрэчмен.

— Стрэчмен, — с явной неприязнью повторил он.

Я ждала.

— Что ж. Питер был весьма красив. Очень обаятелен. Слов нет, женщины его жаловали. Но «приятельниц» что-то не припомню. Только ваша сестра. По чести сказать, я был рад их дружбе. Его жена всегда казалась мне слишком амбициозной, ее больше волновало, кем он может стать, чем сам Питер.

— Кем он может стать?

— Именно. По-моему, ее совершенно не интересовала сфера его деятельности — занимайся он хоть наукой, хоть литературой, ей все равно. Питер никогда слова худого не говорил о Маргарет, но однажды в доверительной беседе поведал мне, что та комплексует из-за собственной необразованности — она какое-то время проучилась в колледже, но не преуспела, — вот и решила заполучить родительское прощение, выскочив замуж за ученого. Подозреваю, это выводило его из равновесия — мысль, что он не оправдает ее ожиданий. Естественно, узнав про Лилу, Маргарет пришла в бешенство. Чем только она ему не грозила, но Питер не принимал ее всерьез. Я посоветовал ему отнестись к угрозам жены с большим вниманием, однако Питер заверил, что это пустые слова, не более.

Теперь уже я подалась вперед:

— Она ему угрожала? Чем?

— Обещала устроить скандал на факультете. Говорила, что, мол, лично потолкует с Лилой. Что уйдет от него и заберет Томаса. Но Питер знал, что все это только для вида. У Маргарет духу не хватило бы вернуться к родителям ни с чем. Несмотря на вполне простительную обиду, она твердо знала, что ей нужно в этой жизни, — престиж, главным образом. А Питер, по ее разумению, мог ей предоставить желаемое.

— Примерно так Мак-Коннел мне ее и описывал.

— Вы с ним говорили?

— Да.

Кэрролл выпрямил ноги. На правой ноге у него был синий носок, а на левой — светло-коричневый.

— Когда?

— Месяц назад. В Никарагуа.

— А мне и словом не обмолвился, — пробормотал Кэррол себе под нос.

— Вы тоже говорили с ним?

— Не то чтобы говорили… Мы переписываемся.

— Но вы же сказали…

— Сказал, да. Все верно, я действительно не видел его десять лет. Но это не значит, что мы не общаемся. Вы должны понять мое желание оберегать его. Некоторым образом, я чувствую себя в ответе за его трагедию.

— Вы? Но почему?

— Справедливости ради надо признать — я поощрял отношения Питера и Лилы. Совершенные спутники жизни так же редки, как совершенные числа. Лично мне повезло: свою половинку я встретил еще в ранней молодости, и у меня хватило ума сразу жениться.