— Вы знали мою сестру? — ошарашенно спросила я.

— Да, Питер нас познакомил. Хотел, чтобы она была рядом, когда он объявит мне об их решении взяться за Гольдбаха. Догадывался, что я разволнуюсь. Не знаю, что вам известно об этой гипотезе…

— Только то, что рассказывала Лила. Гипотеза была сформулирована в 1742 году и завела в тупик многие великие умы. «Любое четное число не меньше четырех можно представить в виде суммы двух простых чисел». Так?

— Совершенно верно. Любой математик может свихнуться, отдавшись одной-единственной недостижимой цели. Возьмем, к примеру, Луи де Бранжа и гипотезу Римана. Как и гипотеза Гольдбаха, а до недавнего времени и теорема Ферма, гипотеза Римана считается одной из сложнейших среди нерешенных задач. Де Бранж работал над ней двадцать пять лет и в 2004 году опубликовал свое доказательство в Интернете. Но, надо отметить, мало кто обратил на него внимание, и коллегам еще предстоит оценить данную работу. И что удивительно: де Бранж не какой-нибудь выскочка, в восьмидесятых он доказал гипотезу Бибербаха — достижение немалой важности; доказательство, однако, было встречено с большой долей скепсиса — как и нынешнее доказательство гипотезы Римана. Уж очень всем хотелось, чтобы де Бранж оказался не прав. Но вообразите — он победил! В случае же с гипотезой Римана сложность в том, что де Бранж использовал математические средства, которыми в мире владеют считанные единицы, — спектральной теорией, например, — так что собрать для проверки доказательства компетентную комиссию будет весьма непросто. К тому же в 1964 году де Бранж уже заявлял, что у него, дескать, имеется доказательство существования инвариантных подпространств для непрерывных преобразований в гильбертовом пространстве. Однако сие не подтвердилось, и он дорого поплатился за свою ошибку — его репутация серьезно пострадала. У математиков, к худу ли, к добру ли, хорошая память. Сейчас де Бранжу далеко за семьдесят. Должен признать, я за него болею, хотя бы потому, что с удовольствием посмотрел бы, как он докажет целому свету, что и старикам по силам великие достижения. — Кэрролл усмехнулся. — Вы уж меня простите. Отречься от роли профессора математики не так-то просто. Это у нас в крови, знаете ли. Прав был Пуанкаре — математиками рождаются, а не становятся.

— Мак-Коннел и моя сестра, — напомнила я. — Говорите, вы поощряли их отношения?

— Именно так. Питер сразу пришел ко мне за советом. А я не видел смысла в том, чтобы сохранять несчастливый и бесполезный брак. Так ему и сказал: мол, если подвернулся реальный шанс на счастье, надо хвататься за него обеими руками. Не верю я, знаете ли, в россказни о том, что гений расцветает, преодолевая жизненные трагедии. Возьмите, к примеру, Рамануджана — блестящие достижения, поразительное предвидение: бесконечность числа «пи», гипотеза Рамануджана. И что же? В тридцать два года умирает от туберкулеза в каких-то индийских трущобах. Можете представить, в двадцать один год его оженили на девятилетней девочке! Насколько больший вклад он внес бы в математику, если бы тихо-мирно жил с женой, которую сам выбрал. Так что, как видите, мой совет Питеру был не совсем бескорыстен. Я был убежден: если они с Лилой станут работать сообща, они добьются неслыханных результатов. Разумеется, доказательства гипотезы Гольдбаха я от них не ждал, но не сомневался, что, двигаясь к этой почти недостижимой цели, они совершат другие не менее важные открытия. Возьмите, к примеру, последнюю теорему Ферма. На пути к ее решению был сделан ряд значительных прорывов. Скажем, доказательство гипотезы Тиниямы-Шимуры вплотную связано с поисками решения теоремы Ферма.