|
- Лорд Кэннинг человек решительный! Но вы сами, мой друг, кто же вы? - Просто слуга ее сиятельства, экселенц. Меня зовут Теодор. - Черт возьми! Значит, она путешествовала со всей своей свитой, и свитой в высшей степени блестящей, если даже вы говорите по-турецки! Но долго ли продлится ее беспамятство? Ибо она в обмороке, не так ли, и ничего больше? Или она стала жертвой несчастного случая? - Она просто получила удар, эксцеленц, - сказал Теодорос, по-прежнему невозмутимый. - К моему величайшему сожалению... я вынужден был оглушить ее, чтобы спасти от отчаяния. Взгляд посла стал задумчивым, но никак не удивленным. Дипломатическая практика в османской стране научила его ничему не удивляться. А психологию женщины порой труднее понять, чем самую сногсшибательную ситуацию. - Я вижу, - сказал он только. - Там вон вода и коньяк. Попытайтесь привести в себя вашу хозяйку, а я пойду за солью. Спустя некоторое время Латур-Мобур вернулся вместе с новым персонажем, который еще на пороге издал радостное восклицание: - Боже мой! Вы все-таки нашли ее? - Итак, это действительно она? Кэннинг не ошибся? - Не сомневайтесь, дорогой граф! Господи! Я уже устал молиться!.. И Аркадиус де Жоливаль с блестящими от слез и радости глазами поспешил к Марианне, все еще не приходящей в себя, тогда как посол не торопясь подошел и поднес к ноздрям молодой женщины нашатырь. По ее телу пробежала дрожь, и она застонала, инстинктивным жестом отталкивая источник резкого запаха, но открыла глаза. Ее взгляд, вначале туманный, немедленно приковался к родному лицу Жоливаля, который, не стесняясь, лил слезы облегчения. - Вы, друг мой?.. Но каким образом?.. Где мы находимся? На это Теодорос, который, как подобает слуге из хорошего дома, отступил на три шага, с достоинством осведомил ее: - В посольстве Франции, госпожа княгиня, куда я имел честь доставить госпожу княгиню после случившегося с ней происшествия! - Происшествия?.. Марианна напрягла мозг в поисках утраченных воспоминаний. Этот изящный и уютный салон, так же как и мокрое от слез лицо ее старого друга, действовали на нее так благотворно, но что это за происшествие, которое... И внезапно туман рассеялся. Молодая женщина снова увидела искалеченный корабль, дверь с красными печатями, следы крови, грязные фигуры янычар в неверном свете фонаря. Она бросилась на грудь к Жоливалю, впиваясь пальцами в отвороты его сюртука. - Язон!.. Где он? Что с ним произошло? Я видела кровь на палубе брига... Жоливаль, ради Бога, скажите, жив ли он?.. Он нежно взял ее судорожно сжатые холодные руки и стал их согревать, но слегка отвернулся. Он не мог вынести ее умоляющий взгляд. - Откровенно говоря, я ничего об этом не знаю! - сказал он охрипшим голосом. -Вы.., ничего не знаете? - Нет. Но не менее откровенно скажу: я верю, я совершенно убежден, что он жив!.. Лейтон не мог позволить себе убить его. - Тогда как.., почему? Вопросы рвались с губ Марианны, слишком разные и многочисленные, чтобы она могла произнести их сразу. Тогда вмешался посол. - Сударыня, - учтиво сказал он, - в данный момент вы не в состоянии выслушать что бы то ни было! Вы перенесли потрясение, истощены, измучены, без сомнения, голодны. |
