– Пять штук, но проходной балл получил только по пищевым технологиям и информатике.

– А готовился?

– Да не особо. У меня уже тогда дела поважнее были. Мама, сестры и все такое.

Она кивнула, но ничего не ответила.

– Дай мне свою тарелку, – сказал он. – Помою, когда доешь.

Пусть он не отличник, зато умеет разводить костер, готовить еду, убирать за собой, а это чего-то да стоит.

Вода в доме была, но ржавая – ждать, пока она станет прозрачной, пришлось долго. Он сполоснул тарелки, отряхнул их и поставил на место в шкаф. Стоит кому-то заметить, что они были здесь, и они больше не смогут вернуться, а ему этого так хотелось. В шкафу он нашел стакан, налил воды и выпил залпом. Вода была нормальной на вкус, хотя цвета по-прежнему странного. Он налил стакан доверху и отнес ей.

– Вот, – сказал он, сел на ковер и стал смотреть, как она пьет.

Ему нравилось наблюдать, как сокращается ее горло, слышать глотки. Нравилось так, что он придвинулся и положил голову ей на плечо.

Она рассмеялась:

– Что делаешь?

– Слушаю тебя.

Он чувствовал ее дыхание на своем лице.

– И как? – прошептала она.

– Прекрасно.

Потянувшись, чтобы поцеловать ее, он почувствовал себя наркоманом. А она столько думала об этом, столько мечтала, и вот это наконец случилось – его губы коснулись ее губ, и она словно медленно пошла ко дну. Она чувствовала биение его сердца близко к своей груди, пульсацию на его шее. Все это должно было случиться с самого начала; и зачем они потратили столько часов впустую, даже не прикасаясь друг к другу?

Она целовала Майки Маккензи, сидя на ковре в домике своих бабушки и дедушки, – и мир вдруг стал очень уютным; она поняла, что так и должно было быть. Ее существо словно изменило форму; перестав быть обычной, она стала особенной. Как дикий зверь, она выбежала под дождь и отыскала его. Потом села на автобус и привезла его сюда.

На улице смеркалось. И будет смеркаться дальше – время не ждет. Их ждет долгий обратный путь. В доме не было телефона, мобильники не работали, поблизости никто не жил и никто не знал, что они здесь.

Временами в сознание просачивались вспышки – картины из дома: взбешенное лицо отца, разочарованное – матери, обиженные глаза Тома. Они наверняка уже закончили воскресный обед с адвокатом и теперь пьют кофе и говорят о ней, конечно же ломая голову, куда же она подевалась.

Но чем дольше она целовала Майки, тем менее важным все это казалось.

Он погладил ее волосы. Она осмелела и коснулась его бедра. Кончики ее пальцев загорелись в том месте, где их кожа соприкоснулась. Она зарылась лицом в его шею и вдохнула мальчишеский запах.

– Хочется все время быть рядом с тобой, – сказала она.

Он взглянул на нее темными глазами; его дыхание было как гул мотора. Казалось, он тонет и ничем не может себе помочь. Он приблизился и снова поцеловал ее. Ей хотелось рассмеяться вслух. Это она так на него действует. Она. Элли Паркер. Никогда в жизни она не знала, что можно ощущать себя настолько живой.

Он начал расстегивать ее платье, и она выпалила:

– Я никогда… – Но так и не договорила, потому что на самом деле хотела, чтобы он его расстегнул. Это была правда, потрясенно осознала она. Как она может хотеть этого, если ни разу не заходила дальше поцелуев?

– Хочешь, чтобы я остановился? – спросил он. Она покачала головой.

– Мы можем просто целоваться, – прошептал он, – и ничего больше.

– Я не хочу останавливаться.

Любая девчонка знает: если оказываешься в пикантной ситуации с парнем, у которого уже есть сексуальный опыт, он захочет заняться сексом и с тобой. И станет склонять тебя к этому.