Ресницы Карин задрожали, и она слабо ему улыбнулась, после чего застонала и снова закрыла глаза.

– Ее надо домой отвезти, – сказала Элли. – Выглядит она совсем плохо.

– Но твоему брату она так нравится. – Фредди притворился обиженным. – И уже на все согласилась, а теперь вот вдруг нас обламывает… – Он смерил Элли взглядом с головы до ног: – Так что предложишь, сестренка?

– Оставьте ее.

Улыбка Фредди стала холодной.

– Эй, Том, ты что, позволишь этой малявке испортить нам все веселье?

И тут Том подошел к ней близко – близко и проговорил:

– Проваливала бы ты, Элли. – Никогда, никогда раньше он не разговаривал с ней так грубо, так почему сейчас, в присутствии этих ребят?

И Элли выпалила:

– Сам проваливай.

Фредди и Джеймс начали смеяться над ним – как же, не может даже приструнить свою маленькую сестричку, – а Том, красный, как рак, от злости, схватил ее за запястье, вытащил в коридор и захлопнул за собой дверь. Сперва она ощутила даже благодарность, как будто он спас ее от чего-то, но потом он прошипел:

– Не лезь не в свое дело. Она покачала головой:

– Пусть они уйдут.

– Уйдут скоро, не волнуйся.

– Нет, сейчас.

– Да ничего не будет. Они пьяные вдрызг и обкуренные, вот и все. Все сегодня перебрали.

«Но ты-то не перебрал, – подумала он. – Ты трезвый, как стеклышко. Почему?» Он так и держал ее за запястье.

– Не выставляй себя дурой. Иди спать.

– Не пойду, пока не заставишь их уйти.

Она застыла у двери; сердце ее билось так сильно, что он наверняка слышал, и на лице его было такое выражение, будто ничто не заставит его передумать, что бы она ни делала и что бы ни говорила. Остался лишь один способ достучаться до него, изменить хоть что-то.

– Я звоню папе, – проговорила она. – Если сейчас же не выгонишь их, клянусь, я позвоню ему и все расскажу и про водку, и про марихуану – про все.

– Впервые в жизни приглашаю друзей домой, и ты ставишь меня в такое унизительное положение. – Он крепче сжал ее руку. – Тебе-то, может, и все равно, что в этой дыре у тебя ни одного друга, но я так не могу.

Но она не двинулась с места. И попыталась задавить ту часть себя, которой было небезразлично его мнение.

– Избавься от них, Том.

За окном полицейского участка в огороженный двор заехал мотоцикл. Там стояли полицейские машины и бронированный фургон, а наверху распростерлось небо – яркое, синее, слепящее глаза. Мотоциклист слез на землю, снял шлем и перчатки и ушел.

Детектив Томас наклонилась вперед:

– И он послушал тебя, Элли?

– Да, сказал, что родители возвращаются, поэтому они должны уйти. Они ему не поверили. Фредди заявил, что Том трусит, а Джеймс обозвал его слабаком. Всю дорогу вниз по лестнице Том извинялся.

Детектив Брайс оторвался от своего ноутбука. Мама ерзала на стуле, клала одну ногу на другую, потом снова садилась ровно. В комнате вдруг стало холодно.

Детектив Томас спросила:

– И что было дальше?

– Я пошла спать.

– Тебе не пришло в голову, что Карин не стоит оставлять в одиночестве?

– Я думала, ей просто нужен отдых.

– Пунш был крепкий, ты сама только что сказала нам, что она была в полной отключке, и все равно пошла спать?

– Извините… я просто подумала… было поздно… Ее мать напряженно проговорила:

– Элли не обязана была оставаться с этой девушкой.